перемотки. Когда я возвращалась из поездок в Крым, в доме что-то неуловимо менялось: сдвинутая обувь, использованные полотенца, непонятно откуда взявшиеся в корзине для белья. И даже мой любимый плед – такое ощущение, как будто в него кто-то кутался, кроме меня. «Подержи ребенка», – попросила я Нинку, благо Маня была ангелом и любила всех людей на свете. Я выскочила на улицу, остановила машину и поехала к дому родителей мужа. В окнах на третьем этаже горел свет, я поднялась по мраморной широкой лестнице и прислушалась. Дверь была тяжелой, и сложно было понять, что происходит за ней. Я позвонила, никто не открыл. Звонила еще и еще раз. Нажимала на кнопку звонка, пока палец не посинел, не помня себя от отчаяния, билась в эту дверь, колотила руками и ногами, как будто от того, откроется она или нет, зависела вся моя жизнь. Совершенно обессилевшая села на мраморный пол, опустила руки, и мое обручальное колечко на вырост соскользнуло с пальчика. Я наблюдала, как оно, позвякивая, покатилось по зеркальному полу и запрыгало по лестнице вниз и вниз, пока не исчезло из вида.
В день моего рождения я развелась, судья сказала: «Поздравляю! Ведь это вы подавали заявление». Но поздравлять меня было не с чем: я не смогла, не сумела спасти нашу любовь. Не справилась. Боль оказалась слишком велика. Единственное, что я могла сделать, – завершить эту ситуацию, выйти из нее.
Отец спросил меня: «Как это могло случиться? Каждый день ты получала и отправляла письма, полные признаний. Ты даже имя его не могла произнести без дрожи в голосе. Как ты допустила, что такая любовь превратилась в пепел и ненависть?»
Дорогая моя девочка,
никогда не соглашайся на обручальное кольцо
«на вырост».
Коробка с фотографиями
Люблю рассматривать семейные фотографии. Некоторые из них хранятся в альбомах, но самые дорогие сердцу живут в красивых картонных коробках. Я сажусь на пол, достаю их из глубины шкафа и… исчезаю. Пропадаю в воспоминаниях. Время перестает существовать.
* * *
Мама. На этой фотографии ей ровно столько лет, сколько мне сейчас…
В маме всегда было нечто непостижимое, какая-то тайная сила, которую я не могла разгадать. Я так любила эти яркие ясные зеленые глаза! Всегда спокойная и ровная, она смотрела на меня с любовью, пониманием и некоторым состраданием, даже не знаю почему.
Когда она уходила на работу, я потихонечку пробиралась в спальню, открывала красную пудреницу с лебяжьим пушком, брала в руки серебряные клипсы с лунным камнем и нюхала пробку хрустального флакона Chanel №5. Не могла и помыслить о том, чтобы померить клипсы, подушиться или попудриться. Мне никто не запрещал. Но всё, что касалось мамы, было окутано великой тайной.
Зеркало называлось трюмо, потому что состояло из трех частей. Я смотрелась в него и разглядывала себя со всех сторон. Нет, я ни чуточки не похожа на маму: белобрысая и розовощекая,