старуха с крючковатым носом и седыми лохмами, что выбивались из-под рваного чепца, с любопытством взглянула на ребёнка:
– Ну, не так уж и хороша. Пятнадцать экю, не больше.
– Как же! Да за такие деньги породистого щенка не отдадут! А тут дитя сеньоры!
– И что такого? – хлопнув себя по ляжкам, крикнула старуха. – Такого добра в каждом доме с лихвой.
– Пятьдесят, и ни монетой меньше, – поджала губы Клодин.
– Что?! Целое состояние за младенца, который может помереть ещё до рассвета? Не жирно ли будет?
И женщины вступили в ожесточённый спор, позабыв о малышке, которая счастливо заснула, не ведая о том, что решается её судьба.
Наконец обе спорщицы сообразили, что время идёт и надо бы уладить дело. Сошлись на тридцати пяти экю серебром, и служанка поспешила обратно.
Меж тем несчастный влюблённый метался по Парижу в поисках особняка герцога. И когда отыскал его, заспанный лакей сообщил, что хозяин давно спит, а мадам уехала в гости и вернётся после полуночи.
В отчаянии Октав остался на улице дожидаться Бланш. Он должен немедля поговорить с ней, а до утра ждать слишком долго. Сердце его ныло от боли, глаза лихорадочно блестели. Он считал, что возлюбленную силой заставили выйти замуж. И когда в конце улицы показался экипаж, Октав вздрогнул и едва не задохнулся от переполнявших его чувств. Увидев Бланш, которая тяжело опиралась на служанку, выходя из экипажа, он рванулся к ней.
– Бланш! Ради всего святого!
Герцогиня Ла Фалуаз охнула и побелела. Она не ожидала увидеть брошенного любовника, вообразив, что с замужеством связь с ним прервалась навсегда. Её голова была занята единственной мыслью: скрыть своё состояние от мужа. Появление Октава выбило её из колеи, герцогиня тупо смотрела на любовника и молчала.
– Как же так, Бланш? Боже мой, как же так? Ведь ты поклялась мне!
И тут герцогиня, найдя выход страху разоблачения, родовым мукам и злости на собственную глупость, завопила точно уличная торговка:
– Да идите вы к дьяволу, голодранец! Неужели поверили, что я соглашусь стать вашей женой?!
Она метнулась к Октаву и бросила ему в лицо:
– Голодранец! Жалкий ничтожный голодранец!
Мужчина схватил её за плечи:
– Вы сошли с ума, Бланш! – крикнул он.
Покачнувшись, герцогиня лишилась чувств и повисла у него на руках.
Клодин, оглянувшись по сторонам, завизжала:
– Спасите! Убивают!
Кучер и лакей, словно очнувшись, бросились на Лантье. К ним на помощь уже бежали лакеи из особняка, и Октаву пришлось отбиваться от шестерых вооружённых соперников. Как бы ловко ни орудовал морской офицер шпагой, но противников было слишком много. Ругань, вскрики и звон клинков заполонили тихую улицу. Разбуженный герцог, опасливо выглядывая в окно, тотчас отправил конюха за гвардейцами. Нет уж, увольте, он слишком важная персона, чтобы