ему открыл заспанный управляющий:
– Александр Николаевич, как ваши дела?
– Еда осталась? – кратко спросил доктор.
– Да, конечно. Я разбужу повара…
– Не надо, Иван. Сам разберусь, – Арцыбашев разулся, снял пальто и тихо пошел по лестнице. – Если кто придет спрашивать меня, говори – хозяина дома нет. Уехал.
– Вам еще нужна моя помощь? – спросил управляющий, но ответа не получил.
Похозяйничав на кухне, доктор разжился остатками мясного рагу и яблочным рулетом. Разложив еду в столовой, он заглянул в кабинет за бутылкой коньяка и граненым стаканом. Теперь он готов приступить к позднему ужину.
Устроившись за столом, Арцыбашев первым делом налил в стакан и выпил залпом. Он услышал шорох шагов за стеной, в гостиной, а потом, жмурясь от света, в комнату вошла Софья Петровна.
– Привет, – кратко бросил он и приступил к холодному рагу. Куски мяса, покрытые вместо соуса какой-то пряной слизью, оказались жесткими, с приторным привкусом сала. Арцыбашев мог разве что представить, каким блюдо было первоначально, когда только-только вышло из духовки.
Женщина села напротив сына. «Как подурнел», – печально подумала Софья Петровна, глядя на темные мешки под глазами, черную щетину на изможденном лице и помятый костюм.
– Поедешь обратно? – спросила она.
– Нет. Хочу хоть раз поспать в нормальной обстановке, а не на диване в кабинете.
– Звонили из морга – Анну можно хоронить. Мы решили, что завтрашний день подойдет.
– Хороните. Я заплачу, сколько надо.
– Сынок, да ведь дело не в деньгах, – сказала Софья Петровна. Арцыбашев поднял голову. Женщина с трудом вытерпела его тяжелый, злой взгляд.
– Не в деньгах? Ошибаешься, мама. Дело всегда кроется в деньгах. Мелочи и нюансы – это чьи-то деньги. Пока одни идиоты заявляют, что сила, мол, лежит в правде, другие эту правду затыкают толстыми пачками.
– Ты не поедешь на похороны? – спросила женщина. Она понимала, каким будет ответ, но робкая надежда…
– Нет, – отрезал Арцыбашев. – Езжай сама, если хочешь. Я встретил Прокофия в морге. Не говорил? Забыл, видимо. У нас с ним вышло небольшое столкновение. Не хочу, чтобы над могилой своей дочери он устроил новое представление.
– Нике надо сказать, – напомнила Софья Петровна. – Она ведь до сих пор не знает.
– Я скажу, когда придет время.
– Сашенька, завтра похороны!.. – шепотом воскликнула женщина. – Когда, по-твоему, должно прийти время?..
– Так пойди и скажи ей прямо сейчас! – выкрикнул он. Софья Петровна, прошептав что-то горькое и безрадостное, поникла. Арцыбашев отодвинул тарелку с рагу, принялся за рулет.
– Прости, мама, – мрачно сказал он. – Нервы сдают потихоньку, от всего этого.
– Как дела в больнице?
– А ты не знаешь? Подожди…
Арцыбашев ушел. Его портфель лежал в фойе, на полке, возле стойки с зонтами. Выдернув из портфеля газету, он вернулся в столовую.
– Вот, – доктор