вчера лихой пацан,
Стал болезным дедом.
Листьев жёлтая зола,
Целые отвалы…
Как же быстро жизнь прошла,
Будто не бывала!
«Свой пыл хоть распаляйте, хоть умерьте…»
Свой пыл хоть распаляйте, хоть умерьте,
но путь – и не правей, и не левей:
вся жизнь полна переживаний смерти
игрушек, дружб, доверий, лет, любвей…
Давно ль ты плакал о стриже над лугом,
что ястреб на лету сумел поймать,
и вот хоронишь собственного друга,
потом хоронишь собственную мать.
Ты схоронил мечту о вольной воле,
о счастье всех, которых ты любил,
и даже совесть собственную в поле,
сказать по правде, как-то схоронил.
Ты схоронил страну, что опочила,
как дуб, сожжённый палом на юру…
Вот так к могиле роется могила,
приготовляя к смертному одру.
Когда последний свет в сознанье брызнет,
подумаешь с весёлостью немой:
могил так много прожито в сей жизни,
что в пору лечь в могилу ей самой.
«Книгу жизни, где битвы, гробы…»
Книгу жизни, где битвы, гробы,
Часто память листает, шурша…
На крутых переломах судьбы
Как во мне не сломилась душа?
Как, уже добредя до седин
Чащей лет с бесконечной борьбой,
Остаюсь я по сути един
С пятилетним мальчишкой-собой?
Те же ныне во мне боль и пыл,
Так же ныне мне уксус и хлеб,
Словно душу Господь прочертил
Чёткой линией в Книге судеб.
От рождения вектор души
Уподобился света лучу…
Даст ли время мне Он довершить
В жизни всё, что могу и хочу?
«Муха бьётся о стекло, о стекло…»
Муха бьётся о стекло, о стекло.
Небо ливнем протекло, протекло,
за окошком целый день мокрый день,
а в раздумьях только лень, только лень, —
с ней всем замыслам кранты, ох, кранты!
А по улице – зонты и зонты…
Ну куда ты, люд, спешишь, ну куда,
если с неба лишь вода да вода?
Муха бьётся о стекло, о стекло;
её время обрекло, обрекло
в ни зачем, в ни для чего, ни к кому.
Сыро в мире и в дому, и в дому.
И моя душа молчит, всё молчит,
хоть будильник так стучит, так стучит…
Муха бьётся о стекло, о стекло.
Наше ль время в никуда утекло?
МЕТЕЛЬ
Спиральна мысль, а чувства всё по кругу —
Как будто чёрт заводит карусель.
Из дома выйдешь, кошкою об угол
Лениво трётся белая метель.
А за метелью новая эпоха
Россию гнёт на старый волчий лад,
Но о свободе Пушкина и Блока
Трагические теноры молчат.
И что ещё осталось, в самом деле,
Чтоб