ее глубоко в ладони. Народ стал вздыхать со стоном.
Один мужик не выдержал, сунул в окошко пятьдесят рублей и гаркнул касирше:
– За бабушку! Сдачи не надо.
Испытание прошло на отлично, Генка остался доволен. «А может в актеры податься? Ну ее эту контрабанду! Еще посадят».
Почесал Генка репу и пошел в местный театр на работу проситься.
Муму
С младенчества Маша поняла, что плакать и звать маму совершенно бесполезно. Мама ее не слышала. Впрочем, как и папа. Угораздило Машке родиться в семье глухих. Отец тот еще мог произносить что -то членораздельное, а вот мать только мычала и называла дочь Махой и то по слогам. Сначала она, как маленький козленок, протяжно звала: «Мааа», потом выдыхала, будто поперхнулась: «ха». Так и жили.
Маша росла замкнутой, стеснительной, молчаливой. И не удивительно, ведь бОльшую часть времени она проводила в тишине. Отца Маша любила, а вот мать… Мать она стыдилась. У других девочек мамы, как мамы. Они вместе ходили по магазинам, гуляли, ели мороженное и разговаривали. Разговаривали, а не выделывали кренделя пальцами на уровне глаз. Очень Машке не хватало именно этого – полноценного общения.
В классе с ней не дружили, а те, кто знал ее родителей, шарахались, как от прокаженной. Обзывали. Обиднее всего была кличка, которую ей дал Вовка Гудков: «Муму». Она ненавидела этого долговязого и белобрысого мальчишку с бесцветными глазами, как у рыбы. Машка иногда представляла себе, как разбивает ему кулаком нос и по его лицу текут слезы, смешиваясь с кровью. Но на деле, она делала вид, что не слышит обидной клички и вообще ничего, что говорят у нее за спиной. «Я глухая», – внушала себе Машка и проклинала Бога, за то, что родилась на этот свет.
А в тринадцать пришла другая беда: начала расти грудь. Да так быстро, что уже пора было лифчик надевать, а его не было. Покупать одежду Маша всегда ходила с отцом, но в этом деле он был ей не помощник. Мужчина все – таки.
Чтобы грудь была менее заметна, Машка поддевала под форму старую маленькую футболку в обтяжку и очень сильно сутулилась. Но на уроках физкультуры она не знала куда деться от насмешливых взглядов одноклассников. Валентина Петровна – учительница физкультуры как – то после урока отвела Машу в сторону и прошептала: «Юрьева, скажи матери чтобы лифчик тебе купила». Машкино лицо и без того красное, запылало еще сильнее. Она молча кивнула и больше на уроки физкультуры не ходила. Прогуливала.
Как Машка не пыталась спрятать свою рано выросшую упругую грудь, которой могла бы позавидовать любая зрелая женщина, ее стали замечать не только одноклассники.
Однажды Машку заловили в раздевалке мальчишки из 7 «Б», накинули ей на голову куртку и облапали. Она сжалась в комок и молча плакала. Потом еще долго сидела на полу в раздевалке, не решаясь выйти.
На следующий день Маша в школу не пошла. Она долго бродила по заброшенной стройке, размышляя о жизни,