травы и тише воды. Очень не хочется, чтобы меня любимого сожрали.
ГЛАВА 4
Ох и говорливое же мне средство передвижения досталась. Видно здорово по общению соскучилось. Ну да за-черт знает, сколько там столетий или тысячелетий молчания не удивительно. Но я этому только рад. Пускай болтает. Беседа людей сближает. Или людей и животных. Какая разница? Главное мы не сидим, замкнувшись в себе, нафиг друг друга, посылая, и всякую фигню друг о друге думая.
К тому же его болтовня кроме меня никому не понятна, а потому внимание людей к себе не привлекает. Подумаешь, идет конь по дороге и что-то булькает, хрипит да ржет иногда. А почему-бы ему и не ржать? Он же конь. Да и я когда в ответ что-то отвечаю, люди это нормально воспринимают. Эка невидаль. Все со своими питомцами разговаривают.
Пока конечно эти разговоры в принципе ни о чем. Во всяком случае, для меня. Не любитель я сплетней всяких из жизни так сказать верхнего света черт знает, какой давности, да еще и не моего мира. Но я это никоим образом не демонстрирую. Терпеливо сношу весь этот треп, изображая из себя внимательного слушателя, и даже иногда посмеиваюсь с моим четвероногим спутником над какой-нибудь шуткой. Разумеется, когда он начинает ржать первым. Плоский юмор этого мира сродни нашему земному английскому юмору, когда не понимаешь, а в чем все-таки суть шутки. Слишком она тонкая для восприятия, во всяком случае, для тех, кто вырос в мое время да еще в нашей самой счастливой стране.
Ладно. Пускай пока выговаривается. А уже потом мы, то есть я, начну выкачивать из него жизненно необходимую для себя информацию. Что ни говори, а сейчас я еду можно сказать на спине ходячей энциклопедии этого мира. Живом свидетеле тысячелетий разных исторических событий и процессов. Можно сказать что знаниям, которые хранятся в его башке, ни в какой, даже в самый базарный день цены нет. Никакой университет такими знаниями не обогатит.
Вот вроде-бы продвинутое создание и знаний у него много, а замашки прямо скажем плебейские. Нет. Я конечно тоже не претендую на аристократичность с моим-то рабоче-крестьянским происхождением, но от людей или животных, которые хвастают своей сексуальной силой и расписывают в красках свои сексуальные трехминутные подвиги, выставляя себя этакими героями меня коробит. Вот было-бы чем хвастать. Попробовал как-то Грунгу намекнуть на это.
– Истинный джентльмен не хвалится своими победами над женщинами и уж тем более не смакует подробности.
– Во-первых, я не джентльмен. – Хрюкнул он мне в ответ. – А во-вторых, знать не знаю кто это такие?
Вот так вот. А я даже слов подобрать, чтобы объяснить не могу. Видно и дальше придется терпеть его выходки на конюшне и слушать увлекательные рассказы о том, как кобылицы под ним млеют. Вот чует мое сердце, добром его шалости не закончатся.
Вначале-то мы все больше на природе ночевали. Вернее я ночевал, а этот шнырь, шнырял по округе в поисках своих жертв. Отжирался сволочь мясом после вегетарианской диеты. Как я уже говорил ранее походная жизнь мне не в новинку единственное, о чем иногда скучал, так это об унитазе. Все-таки на нем сидеть удобней, справляя нужду, чем