в доступное моему взору прошлое, но за столетия Алатырь-камень, не проявлял свою силу. И пока его сила спит, найти его невозможно.
– Стало быть, или никто не использует его силу, или же он канул в бездну веков. А может про его силу никто, кроме меня и не знает уже. Может такое быть, Маржель?
– Всё может быть. В любом случае он тебе не помеха и не стоит беспокоиться на его счёт, повелитель. Даже если Алатырь-камень не утерян, он тебе не опасен.
– Прекрасно! – колдун потёр руки. – Но ты всё равно будь настороже и продолжай его искать. Может камень проявит себя. Не очень-то хочется, чтоб мои планы были под угрозой. Я и так слишком долго ждал.
– Как прикажешь, колдун! Но ты должен дать мне больше, чем жалкие капли твоей крови. Ты же знаешь, что нам демонам тяжело в мире живых без пищи.
– Хорошо,– колдун усмехнулся. – А теперь ступай, более не держу тебя. Бери свою плату. Ты знаешь где.
– О, да, я знаю! – багровый свет в чаше алтаря на мгновение радостно вспыхнул, чтобы тут же угаснуть.
Колдун с улыбкой прислушался к тому, что происходило в подвале его башни. Он знал, какое наслаждение испытывала сейчас Маржель, насыщаясь, свежей плотью и кровью, которой была лишена в своём мире. Когда ему надоело слушать, чародей задумался и стал мерить шагами зал башни. Плащ скользнул с плеч на каменный пол, но чародей не обратил на него внимания, продолжая ходить из угла в угол, глубоко погрузившись в размышления. Наконец, когда прошло уже достаточно времени, колдун остановился.
– Тугарин! – резкий окрик чародея эхом прокатился по залу. – Эй, Тугарин!
Эхо его голоса не успело затихнуть, как за его спиной возникла тень. Колдун вздрогнул от неожиданности, хотя и ожидал его появления. Всякий раз этот раб, словно в насмешку, появляется именно за спиной и колдуну ни как не удаётся поймать это мгновение, чтобы успеть повернуться лицом. Он мог бы уничтожить его за такую дерзость щелчком пальцев, но нуждался в столь ценном рабе. Пока нуждался…
Воин, который возник словно из пустоты (а это был именно воин), молча ждал, скрестив руки на груди. Облачённый с ног до головы в чёрную броню он смотрел на своего господина пустыми глазницами вечно опущенного на лицо стального забрала. Шлем, выкованный в виде уродливой лысой головы с безносым лицом, жутко скалился искусно вмонтированными медвежьими клыками, и колдуну порой казалось, что это и есть истинное лицо воина.
Но всё же, колдун знал, что это не так, ведь он сам поработил этого, некогда, поистине, великого, воина, сделав своим верным рабом. Чародей звал его Тугарином. На языке берендеев, к роду которых принадлежали и сам колдун и его раб, это означало – могучий. Больших трудов ему стоило покорить этого человека, но зато теперь у него был надёжный и преданный слуга, способный выполнить любую волю своего господина. Беспрекословно, без жалости и сомнений.
Хотя, иногда, глядя в пустые глазницы, колдуну казалось, что в глубине шлема он угадывает взгляд Тугарина, полный ненависти к своему поработителю. Но заклятие, наложенное на воина сильнее