тем пришёл. А ведь Мрак сам из берендеев. Сын царя Картауса, тогдашнего правителя. И ведь поднялась у поганца рука не только на народ свой, на самого отца родного со злом поднялся. Молва сказывает, что Мрак, то ли самолично убил его, то ли держит в темнице в цепях, как раба. А народ свой частью истребил, частью поработил.
Росы тогда тоже на помощь спешили, да только не поспели. Всего и смогли, так это скифам подсобили отбиться: те как раз отступали, хоть и, сохраняя порядок, но многих оставили на земле берендеев. Много зла призвал Мрак к себе, когда уселся на престоле отцовском. Башню чёрную выстроил, волшбой чёрной стал промышлять много, и соседей окрестных порабощать стал.
Мрак.
А ведь немало чего с этим именем у Ярослава в памяти осталось. Раны эти никогда не затянутся. Нет-нет, да и дают о себе знать старые шрамы. Только Ратибор знает, что у Ярослава на душе происходит при каждом упоминании имени чёрного колдуна.
Старый Ратибор, верный сподвижник братом старшим был для Милолики. Как же Ярослав скучает по своей красавице жене. Уж сколько лет минуло, а не отпускает князя тоска-печаль. Только вот в дочери своей, Марьяночке находит он утешение.
После смерти жены чуть руки на себя не наложил, в проруби хотел утопиться. Ратибор тогда вовремя появился. Как оглоушил кулачищем по темени, да не якшаясь, схватил за шиворот и так волоком по снегу в терем и притащил. Бросил у кроватки Марьяшкиной и ушёл. Стражу у дверей выставил и велел, ежели что, так не смотреть, что князь – бить не жалеючи, пока дурь из башки не вылетит.
Первое, что увидел Ярослав, когда в себя пришёл это испуганные глазёнки Марьяны. Она сидела на своей кроватке, смотрела на него и тихо, беззвучно плакала, словно говоря ему: «Что же ты, совсем меня сиротой оставить хотел?».
Так и нашёл их потом Ратибор, сидящими на полу в обнимку. Марьянка спала у Ярослава на груди, обвив шею маленькими ручонками. А князь нежно покачивал её, сидя с закрытыми глазами и тихо поскуливая: одно, что воин каких поискать. И по щекам его катились крупные слёзы.
С тех пор всю свою любовь князь обратил к дочери. Да и дружина, понимая как тяжко князю на душе, Марьяшку опекать стала. Удивительно смотреть было, как тёртые и битые жизнью суровые воины нянчатся с малой девчонкой. Хоть князь и запретил дружине баловать дочь, но кто ж устоит, когда живой вихрь радости и задора днями крутится вокруг.
Ну и дружина старалась на совесть. Заодно и премудростям кой-каким обучили. Из лука-то Марьяна весьма ловко стрелять научилась. Да и Ратибор ухваткам разным с ножом боевым (меч да топор, как ни крути, всё ж тяжел для девчонки) обучил. А уж на коне ездит Марьяшка почище некоторых воинов, одно, что те сызмальства к седлу приучены были.
Ну, а уж, купцы заезжие, дочери князя старались угодить всячески, одаривая её подарками разными. Понятное дело, что как-никак, будущая княжна и если не самим, купцам, то детям их всё одно здесь торговлю вести. Посему задел должен быть. Один арамейский купец даже научил Марьяну ухваткам хитрым, коими владеют далёкие воины, то ли из Индии, то ли из Китая.
Ну