над головой, туго привязанное к столбам, повторяя тон безоблачного неба. Во главе стола стоял одинокий трон, его спинку украшала искуснейшая резьба, где угадывались контуры скалящихся звериных морд. Прочие же сидения отличались большей скромностью. Лишь два ближайших кресла, предназначенные для княжьих детей, выделялись более высокими спинками.
– Братец! – громкий девичий голос вырвал юношу из раздумий.
Он поднял глаза и, найдя в толпе празднично одетых людей тонкую фигурку в алом сарафане, помахал, привлекая её внимание. На лице девочки отразилась радость, и она немедленно бросилась к нему, ловко избегая столкновения с прохожими. Обхватив брата за пояс, она коротко обняла его, тут же отстраняясь.
– Цветана, ну куда ты спешишь. Смотри, коса растрепалась, – мягко упрекнул её юноша, чуть касаясь выбившейся черной прядки перевитой жемчугом. – Поправь причёску, пока отец не появился.
– Полно, братец, такой день! – взбудораженно ответила она, оглядываясь. – Скорее бы увидеть, что припасли жрецы в этот год!
Девочка недавно праздновала свои тринадцатые именины, но в её лице уже было заметно невероятное сходство с матерью. Каждый взгляд на неё заставлял вспоминать о пропавшей, порождая печаль в сердцах членов княжеской семьи. Велимир взглянул в её синие глаза, так похожие на его собственные, и постарался улыбнуться. Судя по расцветшему лицу сестры, это ему удалось неплохо.
Все эти годы князь Богуслав более не искал себе супруги, живя как вдовец и воспитывая своих детей. Велимиру казалось, что несмотря ни на что отец всё еще ждет, что Миляна вернется и вновь войдёт в его терем. Тоска стала привычной спутницей их семейства. Могучий мужчина словно подточенный ею изнутри, порой казался дышашим по одной лишь привычке.
Волнение и гам на площади становились сильнее, музыканты воодушевлённо наигрывали весёлые мотивы. Людское море вдруг расступилось, пропуская своего князя в сопровождении малого совета и верного воеводы. Богуслав с возрастом отпустил волосы до самых плеч и обзавелся легкой сединой, разбавившей его смоляную гриву нитками пепла. Широкие плечи величественно расправлены, на них по уже установившейся традиции, покоится тяжелый алый плащ, прячущий под собой простой наряд из рубашки и брюк, заправленных в кожаные сапоги. Лишь обруч, сковывающий его лоб, намекал на высокий чин.
Следом за княжескими приближенными следовали шестеро из десяти высших жрецов, избранные из своих уделов для проведения ритуалов. Они менялись каждый оборот сезонов. Велимир успел заметить лишь вышитые символы солнечного колеса Хорса, боговник княжьего покровителя Белбога, да вечное древо Святобора на одеждах первых троих. Степенные старцы неторопливо шаркали по земле плетеной обувью и несли огромную чашу, покрытую бронзовыми полосами, удерживая её за за выступающие рукоятки.
Заметив своих детей, князь ограничился одобрительным кивком. Он сразу расположился у своего трона, широким жестом приглашая желающих присоединиться к нему за столом. Велимир