быстро, как и появился, оставив за собой клубочки побеспокоенного тумана и вызвав в Никите неприятный приступ ностальгии. Когда происходила травля Сереги он с другой малышней испуганно следил за происходящей забавой из-за приоткрытых дверей. Каждый мог оказаться на его месте, ведь отбор «счастливчика» происходил посредством простой детской считалочки, слова которой он запомнил на всю жизнь.
Эни-бени,
Рики-таки, Буль-буль-буль,
Карики-шмаки,
Эни-бени-космодени,
Бац.
Если бы он сейчас встретил Камиля, разворотил бы ему все ебало. Бил бы, пока не посыпались зубы, до одури, до кровавых соплей. Но он знал, почему не встретит его и не отомстит за Серегу. После своего совершеннолетия Камиль смог въехать в двушку, которая полагалась ему после смерти отца алкоголика. На дворе стояли лихие девяностые, и такие, не привычные к социуму маргиналы, быстро растворялись в забвении той эпохи. Однажды в столовой во время общего обеда, все старшие поднялись со своих мест. Прозвучало негромкое – «за Камиля» – и они, не чокаясь выпили что-то из своих обшарпанных кружек.
Сегодня месяц за окном светился чистым, ровным светом, которого хватало чтобы почти полностью осветить коридор. Никита за все время пребывания в детдоме всего несколько раз был в женском крыле, да и то мельком. Их, мальчишек, всегда манило туда, несмотря не довольное жесткое наказание, будь они пойманы. Сейчас никто ему не мешал попасть в запретную зону. Он поддался своему порыву и побрел, разбрызгивая ногами стелющийся туман в сторону девчачьих спален. Лестница привела его на этаж выше, и он остановился в нерешительности. Нужно было выбрать куда идти. Если ему не изменяла память, справа от него были комнаты младших классов, слева спальни взрослых. Следуя неосознанному импульсу, он повернул вправо и продолжил движение вдоль знакомых деревянных дверей с облупленной, крошащейся краской. Одна из них привлекла его внимание. Эта дверь, в отличие от остальных, с виду была металлической, но в темноте было трудно сказать точнее. А еще на ней был засов, какой бывает на закрытых кузовах грузовых машин. Странно. Он подошел к двери и осторожно коснулся металла. Холодный. Он приподнял неприятно пискнувший засов, и вошел в абсолютно темную комнату.
Внутри была абсолютная, всеобъемлющая, оглушающая темнота. Сквозь открытую дверь, в комнату обязан был проникать хоть какой-то свет из огромных коридорных окон, но его не было. Он обернулся, но сзади тоже была темнота. Вокруг не было вообще ничего. Ему стало немного не по себе, он машинально выставил вперед руки пытаясь нащупать ориентир. Он коснулся чего-то пружинящего. Не было ощущения теплоты или холода, твердости или мягкости. Просто что-то странное было впереди, и это что-то его отталкивало, реагируя на полученное давление. Так отталкиваются одинаково заряженные магниты. Никита понял, что эту преграду ему не преодолеть, и развернулся. Небольшой шаг вперед. Ничего. Второй, снова ничего. Третий. Так, стоп. В этой темноте он больше не будет