отцом, то всё ещё оставалось два вопроса. Касательно сестры и… самый главный.
– А Ворина? Она же обыкновенная Пернатая! Как так вышло?
– Ворина родная дочь Вонореля, – отмахнулась проводница. – Тут нет ничего сложного, она твоя сводная сестра. На твоём месте я бы задала совсем другой вопрос.
Девушка посмотрела колдунье в глаза.
– Неужели Барсы… люди?
– Сложно поверить, да? – Келуни рассмеялась, а после затихла с какой-то печальной задумчивостью. – Я тоже сначала не могла этого принять. Правда есть правда, её не изменить. Ты права, маленькая пташка: все Барсы – люди. Вот только сами они об этом предпочитают лишний раз не болтать.
Волика с сомнением посмотрела на проводницу. Как отряд Крылатых мог позволить жить… детёнышу Барса, столько лет бок о бок с племенем? Да, знали единицы, но всё же. Да и как вообще эти безумные звери оказались людьми! Такими же, как и Пернатые…
Барсы умели лишь рушить судьбы других существ, да бесцельно носиться по горам! Или нет? Или это ложь, которую так старательно выдавали за правду? Кажется, Волика совсем запуталась.
– Откуда тебе всё это известно? Или ты тоже одна из высших Крылатых?
– Я? Высшая? Ну уж нет, – колдунья прыснула. Подобная мысль очень её позабавила. – Помнишь, я упоминала чай, которым меня угощал твой папаша? – Келуни подтолкнула пиалу к гостье, но к напитку девушка так и не притронулась. – Так вот: отец не тот, который приёмный. Вонорель, конечно, был прекрасным и на редкость светлым человеком в наши времена, раз уж взял на себя ответственность и забрал тебя домой, а не бросил на произвол судьбы где-нибудь в лесу. Но речь сейчас не о нём. Я про твоего родного отца.
– Который… – Волика нервно сглотнула, – который Барс?
– Именно он. Знаешь, чай напоминает мне о нём. Я даже к вершинам гор хожу время от времени, чтобы собрать тех самых трав для чая… пью его и представляю, что я снова в логове Барса. Это от него я многое узнала, – добавила Келуни тише. – И о тебе в том числе.
Тогда Волика задумалась, какой он, её родной отец. Пытался ли искать свою малютку, когда ту выкрали из собственного дома? Похожа ли она на него, или… больше на маму?
Словно уловив ход её мыслей, Келуни как бы невзначай заметила:
– У тебя глаза, как у него. Такие же голубые.
Пернатая отвела взор, сдержанно улыбнувшись. Значит, что-то общее всё-таки было.
– Как же ты, одна из самых свирепых охотниц прошлого, смогла заговорить с Барсом? – Волика спросила очень осторожно, боясь разозлить проводницу. Келуни пояснила без былого энтузиазма:
– По правде, это была случайность. Обыкновенное стечение обстоятельств: твоему отцу потребовалась моя помощь, а мне его. И помочь ни ему, ни мне, больше никто не мог. Так что правильнее называть это временным перемирием, о котором ни одна живая душа кроме нас двоих не догадывалась.
– Хорошо, я… кажется, начала понимать, – больше слушать об отце, Барсах и своём с ними родстве Волика уже не могла.
Горькие