Василий Гавриленко

Paradisus


Скачать книгу

был одет в чудные штаны из какой-то мягкой материи – спереди расплылось темное пятно.

      – Скорее, ты! – от нетерпения у Марины сорвался голос.

      Толстяк все-таки покинул вертолет, уставился на меня расширенными глазами. Нижняя челюсть дрожит, к высунувшемуся кончику языка прилипли кусочки концентрата.

      – Лечь, – приказал я: толстяк тут же опустился на смоляное покрытие крыши, бормоча:

      – Не стреляй, не надо.

      Марина юркнула на освободившееся место пилота. Что она задумала?

      Над головой застрекотало. Я отпрыгнул в сторону, укрывшись за широким боком вертолета и лишь после этого поднял голову: другой вертолет, с синим брюхом, завис над нами. Автоматная очередь – как клацанье хищных зубов. На спине толстяка появилась линия из красных точек, почти сразу ставших расплывшимся пятном. Банка с концентратом покатилась по крыше.

      Пули звякнули по металлу, одна из них задела рюкзак у меня на спине. Тело толстяка вздрагивало, точно оживая.

      – Андрей, залезай.

      Это ж надо – я совсем забыл про Марину, пожалуй, впервые со дня Последнего Поезда.

      – Что уставился? Скорее.

      Я выпустил длинную очередь и, кувыркнувшись по крыше, влез внутрь машины.

      – Что ты задумала?

      – Тихо!

      – Ты умеешь?

      Она не ответила, отыскивая что-то на приборной панели. Наконец, надавив на какие-то кнопки, и дернув за обмотанный изолентой рычаг, Марина повернулась ко мне. Сказала:

      – Держись.

      Мне понравилось, как она это сказала.

      Над головой загудело. Ожили лопасти – машина задрожала, передав свою дрожь мне. Неужели полетим?

      Крыша осталась внизу. Я, не отрываясь, смотрел в выпуклое, как глаз твари, окно. Площадь с памятником Ленину. Прямо под памятником – гора трупов. Стрелки суетятся, стреляют в воздух.

      Я и не заметил, как рассвело, – всего за какие-то десять-пятнадцать минут. Нас спасла темнота, выходит, цена Теплой Птицы и есть эти самые десять-пятнадцать минут.

      Занесенные снегом полуразрушенные дома, заводы, домишки и заводики Калуги сливались внизу в чистый лист.

      Я ухватился за поручень. Страшно… и весело.

      Вертолет с синим брюхом заходил то с одной стороны, то с другой, то зависал сверху. Высунувшийся из кабины стрелок жарил из автомата.

      Марина, вцепившись в рычаг управления, смотрела перед собой. Когда начиналась пальба, ругалась сквозь зубы.

      Было заметно, что ей нелегко управлять этой махиной. От напряжения на шее вздулась синяя жилка. Я по мере сил старался утихомирить стрелка.

      Когда синебрюхий вертолет зашел сбоку и стрелок оказался, как на ладони, мой автомат чихнул и замер. Пока я – зубами, до боли, – развязывал рюкзак, менял обойму (патронов в нем осталось с гулькин нос), в выпуклом окне показался лес и – сердце мое радостно забилось – разрезающая его светлой нитью железная дорога. Вдруг оторвемся?

      Преследователи подбирались все ближе. Стрелок палил без передышки,