Широкая спина плотно обхвачена черной курткой, прожженной, изрезанной – дыры топорщатся желтым мехом; грязно-синие широкие штаны заправлены в носки; обут в тяжелые кованые ботинки. Одежка, как у игрока… Неужели, игрок? Таких здоровяков мне прежде встречать не приходилось. Плотный, кряжистый; руки – что бревна, а мощный затылок оброс бурой шерстью.
– Ого!
– Я же сказал тебе.
– Ты опять? – отмахнулась Марина. – Тоже мне, командир.
Она подошла к игроку, дотронулась носком ботинка до широкой руки.
– Андрей, может, перевернем его?
Марина прочла мои мысли.
– Ну, давай, – как будто нехотя, согласился я.
Мы вцепились в труп. Вот так тяжесть, черт подери!
Игрок на мгновение замер на боку и перевалился на спину. Несмотря на свою прожженную шкуру, я вскрикнул, как мальчик, и отпрянул, упав в сугроб. Марина взвизгнула и отшатнулась.
Лица нет. Есть бесформенный, зеленоватый комок, покрытый бледными волосками; в недрах комка скрываются волчьи глаза, а широко разинутая пасть обнажает звериные клыки.
Не сговариваясь, мы побежали к лесу, застревая в снегу. Прочь, прочь отсюда.
– Погоди, Андрей, не могу, – взмолилась Марина. Уткнулась в толстый ствол березы и, обняв дерево, замерла, тяжело дыша.
У меня прилип к спине свитер. За всю свою игру с Джунглями я никогда не убегал от страха. От страха, сросшегося с инстинктом.
– Что это было? – выдохнула Марина.
Стараясь восстановить дыхание, я пробормотал:
– Не знаю. Похоже, мутант…
– О, Боже! – девушка прикусила губу. Мне казалось, она сейчас заплачет.
Худо-бедно привыкший к уродству природы и животных, человек, столкнувшись с уродством себе подобного, содрогается.
– Какая-то ошибка, случайность, – проговорил я. – Все из-за проклятых зеленых луж…
Марина вытерла глаза. Какая ты все-таки плакса!
– Зачем он лез к нам?
Я вспомнил пасть, полную острых зубов, содрогнулся.
– Может быть, башня была его убежищем, а я припечатал ему между глаз, – пошутил неуклюже, не желая пугать и без того дрожащую девушку.
– Хорошо, что припечатал.
– Хорошо? А где же твой нюх на несправедливость?
– Хорошо, что припечатал, – повторила Марина, отпуская березку. – Пойдем скорее отсюда.
Негустой, но цепкий подлесок мешал идти; с деревьев время от времени падали сухие ветки. Пахло хвоей и свежим снегом.
В животе у меня заурчало… Нужно найти еду. Вот и Марина едва переставляет ноги…
Прошагали еще немного и девушка, обессилив, опустилась на выкорчеванное бурей дерево.
– Погоди, Андрей, передохну.
Я присел неподалеку. Знобило: на голодный желудок утренний холод пробирает намного сильней. Нужно добыть мяса. Нужно убить тварь.
По снегу, пересекаясь и дробясь, рассыпались цепочки следов, – все следы старые, припорошенные, едва ли стоит идти по ним. Хотя…
Я поднялся.
– Сейчас приду.
– Я с тобой.
Спорить не было