противоречий, чтобы органично входить во все житейские передряги и выходить из них таким же чистым. Надо немножко не помнить, что есть жизнь. Надо забыть про свой век…» И эта мысль заставила его нахмуриться.
Катя, закончив процедуру, взглянула на него:
– Что случилось? Ты такой грустный…
– Рыбок жалко, – ответил Олег и выплеснул пескарей в реку.
Она улыбнулись его жесту.
Шла обычная туристская жизнь. Плыли, пели, сцепившись лодками, или орали на всю реку так, что эхо, отраженное от прибрежных скал, металось в поисках убежища. Читали стихи, рассказывали истории, фотографировались. Наслаждались природой и загорали. На обед причаливали к берегу. Дежурные быстренько готовили на всех. После трапезы, млели часок-другой в тени, и снова двигались в путь, если, конечно, не было на этом месте дневки или ночевки. Понемногу стали появляться мозоли на ладонях, да приятно болели мышцы и кожа от загара.
Симпатии симпатиями, а к Кате подойти он боялся. Сдерживал себя. Только бросал взгляды в ее сторону и все. Встречал в ответ улыбку и – больше ничего.
Катя была как лучик света, прорвавшийся в его мрачную жизнь. Она высвечивала собой кусочек пространства, заполняла его своим голосом, своим восторгом. Олег ловил ее жесты. Ему нравилась ее речь, так не соответствующая возрасту, нравилось ее одухотворение природы. Правда, многое из того он принимал за взгляд неискушенного человека. Сам-то он считал, что многое вкусил и пережил, и оттого не чувствовал в той мере природы, и восторга в душе не ощущал. Но он пытался ощутить. Даже несколько напрягался. Не получалось. Слишком уж он оторвался…
А Катя освещала этот кусочек жизни, и Олег слышал какие-то непонятные толчки в душе, которые все более и более нарастали. И как следствие их – вскоре он уже не мог равнодушно смотреть на то, как она проходила мимо, или, того хуже –разговаривала с другими парнями, и те явно старались выплеснуть на нее свое обаяние.
Как раздваивалась его душа. Как она желала любви. И как не могла решиться!
Олег специально подгадал момент, когда Катя пойдет к реке. Опередил ее – будто бы купаться. Солнце играло бликами на глади воды, заставляло щуриться, золотистый туман плыл над поверхностью. Это было самое яркое утро в его жизни. Катя подошла в купальнике – высокая, стройная, красивая. Олег невольно сравнил ее с молодым ростком травы, который свеж и упруг, и весь устремлен к жизни.
«Вот сейчас я с нею заговорю. Вот сейчас у нас начнется… – подумал он. – Надо только произнести несколько слов. Слов красивых. Надо только осмелиться… Ну, давай же! Ведь дальше уже нельзя. Дальше она уйдет из твоей жизни, как ушли многие другие люди, с которыми ты не сблизился: побоялся, поленился, не захотел. Ты же видишь, что она именно тот человек, который должен быть рядом. Разумеется, на правах друга – ведь она еще молода. А в дружбе – что же плохого? Так почему бы ни попытаться сблизиться с нею? Ну! Все! Давай! А!» – мысленно махнул он рукой на свои сомнения,