лучше и вовсе без рук.
Кира терпеть не может спать. Ещё меньше того – просыпаться, участвовать вновь в лотерее – угадай-ка, в каком из миров ты проснёшься сегодня, в самом тёмном или почти; нет хорошего варианта, но вращается барабан, который ты не крутил.
Сны слишком походят на реальность, риск не отличить одно от другого всякий раз беспокоит. Потому-то и ставит капкан – изловить докучавшего зверя: Кира плетёт ловец снов.
Узелочек за узелком, натянулась прочная нить. Это такой ритуал.
Ритуалы. Их сотни. Всех и не упомнишь, а надо. В детстве было всё чётко и ясно, ими и управлялась вся жизнь. Не наступай на трещины в асфальте, а то быть беде. Не позволяй, если гуляешь с товарищем, вырасти между вами дереву или столбу, когда же такое произошло, наскоро произнеси: «Привет на сто лет». Иначе поссоритесь. Если не исполнять миллион всяческих обрядов, может кто-нибудь умереть – в детстве смертью ты сам управляешь. Когда, например, наступили на ногу, а ты тому человеку не наступил, не сказал заветное «Раз, два, три, папа с мамой не умри», тогда будет смерть, точно, да, и только ты виноват. Нет, у знакомых, конечно, такого и не случалось, но вот был один мальчик, у которого все умерли оттого, что он прошёлся по крышке люка и никто его после этого не стукнул. Стукнули бы, так другое дело, нормально бы было всё. А так вот все умерли. Честное слово.
Таинственные знакомые знакомых – жрецы ритуала. Их усилиями держится, сил набирается страх. «Знакомый знакомого сказал…», «Был один мальчик…», «Одна девочка тоже так думала, но…» – истории, начинающиеся так, передаются пугливым шёпотом, и нет причин в них не верить.
Ритуалы обязательны. Незнание ритуала не освобождает от опасности, грозящей неисполнением. Все условия невыполнимы. Не наступать на асфальтовые трещины можно было, летая по воздуху, асфальт весь состоял из них, здесь дороги трещинами мостили. Так что Кира что ни день рисковала.
Как-то она ступила на трещину в парке, и мама тотчас заболела. Кира рыдала ночами в подушку, просила прощения у всех богов – только годы спустя и дошло, что связи тут не было никакой. Кире жаль маленькую Киру.
Совершенно в том разуверившись, она всё же плетёт ловушку, капкан из цветных – сетью связанных – ниток. Говорит – мне занять надо руки, это так хорошо отвлекает. Говорит – я не верю в их действенность. Ну серьёзно, сколько мне лет-то.
Говорит-то одно, а что делает?
Потому что вот в этом ловце не было перьев – тех самых, что притягивают добрые сновидения. Вместо них висели внизу ещё ловцы, совсем крохотные.
Ни единого пёрышка. Объяснялось всё просто: Кира не хотела снов ни добрых, ни злых, она предпочла бы не видеть их вовсе.
Она вешает ловушки в изголовье кровати и у самых ног, продевает леску под потолком и нанизывает поочерёдно, как бусы.
Комната увешана ловцами, и каждый отбрасывает на стены узорчатую тень, умножая количество многократно.
Уходите, сны, уходите прочь. Попадайтесь в нитяные сети, бейте напрасно крылами.
Из