время заведывавшему цензурной экспедицией III Отделения, один из пастырей нелицеприятно отозвался о тайной полиции, Нордстрем счел это за личное оскорбление, «падающее с тем вместе на звание и место, в котором он имел счастие служить» и пожаловался шефу жандармов. Пастырь вынужден был приносить свои извинения, явившись в знаменитый дом у Цепного моста[170]. За ревностную и достойную службу немцы часто награждались, неплохо продвигались в чинах, получали «благоволения» в виде определения детей на казенный счет в учебные заведения. Так, в 1831 г. за продолжительную «ревностную» службу Александра Исаевича Лефебра, его сын, страстно желавший стать морским офицером, был зачислен по ходатайству А.Х. Бенкендорфа в Морской кадетский корпус. Император на всеподданнейшем докладе Бенкендорфа написал: «Зачислить. Сообщить князю Меншикову, хотя по правилам в сей корпус не принимаются иных дети как морских»[171]. В течении 20 лет после смерти чиновника Семена Алексеевича Леванды, его вдова, оставшись с десятью малолетними детьми, получала от III Отделения пенсию и пособия на детей[172].
Как правило, чиновники «лазоревого» ведомства уходили из службы на пенсию, или умирали, состоя в службе. Случаи перехода в другие ведомства встречались не часто, и уж тем более редки были случаи увольнения «без прошения». Один такой случай произошел в 1869 г., когда Николай Карлович Гальслебен был уволен за использование своего служебного положения в корыстных интересах – помогал за деньги получать необходимую просителю информацию о ведении ряда дел. Промыкавшись три года частными уроками, в 1872 г. Гальслебен обратился с письмом к шефу жандармов П.А. Шувалову, в котором глубоко раскаивался о содеянном, излагал все свои тяготы и невзгоды – «продав последнюю кровать и оставшись в одном сюртуке и пальто, я переселился в Москву с женой и детьми к старухе матери» – и просил об исключении из его аттестата слов «уволен от службы». По всеподданнейшему докладу П.А. Шувалова, в котором были обрисованы все «тягостные последствия» для Гальслебена его увольнения, государь повелел: «вписать в аттестат «уволен по домашним обстоятельствам»[173]. Надо надеяться, что последующая карьера незадачливого чиновника пошла в гору.
Интересна судьба Николая Федоровича Миллера, выпускника Петербургского университета, служившего вначале актуариусом в МИД, а затем чиновником особых поручений при Архангельском военном губернаторе. В 1844 г. Миллер был зачислен в III Отделение, а в 1846 г. принял православие и отправился с паломниками в Коневецкий монастырь на Ладоге. Здесь «захватила его фантазия» остаться в монастыре послушником и со временем удалиться в Киево-Печерский монастырь. Миллер послал в III Отделение письмо с просьбой об отставке и небольшом вспомошествовании на проезд до Киева, а также вежливо намекнул о ходатайстве за него на устройство на казенный счет в духовную академию «слушать курс теологии, чтобы со временем сделаться полезным членом духовенства».