разговоров с незнакомцами, потолочных вентиляторов, фруктовых соков, перебоев с электричеством, босых ног, мопедов, морских звезд цвета песка, маленьких крабиков, роющих норки-дырочки, приливов и отливов, месяца, завалившегося на спину, и медленной жизни.
Да, гоанская жизнь крутила нас в своем непредсказуемом танце. Сумбур первых дней в ритме джаз-мануша или фанданго сменился протяжным лиссабонским фаду. Здесь мы играли во взрослых и счастливых. Мы курили, изредка пили вино или что покрепче и никуда не спешили. Влипали в пустяковые неприятности, которые тут же решались сами собой. Валялись на пляже, купались в океане. Здесь рано темнело, и густо клубилась ночь. В бесконечной темноте всякий раз мы искали дорогу к нашему дому на ощупь. Мы могли часами сидеть на крыльце, наслаждаясь ночной прохладой, и вслушиваться в тишину, в глубине которой стрекотали сверчки и жужжали электричеством провода. Здесь я забыл, что ты оборотень.
Здесь было все, кроме редких таежных трав. И когда они кончились, все изменилось. Ты стала жаловаться, что тебе здесь все чуждо, что тут грязно, что индийцы утомляют, что наше съемное жилье совсем не уютное, что ты скучаешь по дому. И ты снова обратилась, застав меня врасплох. Загрызла священную корову. Карма была безнадежно испорчена. Меня охватила паника, и я тут же взял билеты назад.
Я думал, что ты соскучилась по нашему с тобой дому. Что ты устала от путешествия. Что тебе нужно продолжать пить свои травки. Что, когда мы вернемся, никаких проблем не будет. Наверное, я так тебя и не понял.
По возвращении домой все будто началось заново. Мы ссорились, ты запиралась от меня в своей комнате, оборачивалась вервольфом, а вернувшись в человеческий облик, была так измождена, что целыми днями лежала в кровати. Прописанный тебе травяной сбор ты пить отказалась. Я недоумевал почему. Не потому, что он противный и горький, объясняла ты, а потому, что всю жизнь пить какие-то травы – это отрицать свою сущность. Потому что я полюбил тебя вервольфом, а теперь хочу, чтобы ты перестала им быть.
Я не знал, что делать. У меня копились вопросы, но задавать ни один из них я тебе не хотел. То ли из трусости, то ли из нерешительности. Просто прокручивал в голове диалог, который разыгрывал за нас обоих. Сам спрашивал и тут же сам отвечал. После этого спрашивать что-то у тебя казалось таким бессмысленным. Наверное, и у тебя копились вопросы о наших отношениях и о нашем будущем. И как назло, ты тоже хранила молчание.
Но если страница должна закончиться вопросом, то что бы ты тогда спросила?
Я боялся бросать монетку. Я ведь мог и не бросать ее вовсе. Просто написал бы так, как сам решил. Но нет, пожалуй, этого я боялся еще больше. Лучше уж монетка.
В баре битком. Ты зашла первой и растворилась в массе людей с пивными стаканами. Я волочился следом, пока мой путь не перерезала знакомая. Саша, фамилию не знаю. Вы с ней чем-то похожи, только она точно не оборотень. Мы широко улыбнулись друг другу. Секундная неловкость, я приобнял ее.
– Как ты? Так давно