головой и суетливо помог наследнику вновь занять место за столом. Боясь даже взглянуть в ту сторону, где сидел Вальдер, гости тут же принялись сосредоточенно изучать содержимое своих тарелок. Нарочито громко застучали вилки, испуганная прислуга дрожащими руками подавала и относила блюда, – все происходило в общем напряженном молчании, чтобы лишним словом не навлечь теперь на себя гнев наследника.
Единственным, кто через некоторое время все же решился нарушить воцарившуюся тишину, стал полковник Ланшер. Он недолюбливал генерала из-за его резкого характера и потому был просто очарован наивностью и честностью его дочери, понимая, что за ее словами скрывалась лишь жалость и доброта к тем, кого преследовал Владыка. Чтобы смягчить гнев отца девушки, полковник поднялся из-за стола с бокалом в руках и чуть хрипловатым голосом произнес:
– Генерал Джеймс, господа, попрошу всех наполнить бокалы. Вы ведь поддержите старину Ланшера? – он подмигнул сидящим рядом офицерам. – Сегодня как-никак особый вечер для нас. Быть гостями в таком доме – большая честь, и я не перестаю удивляться всему, что видят мои глаза… Ваше гостеприимство, генерал, заслуживает самой высокой похвалы. Но в тот миг, когда я увидел очаровательных леди этого дома, мне был нанесен сокрушительный удар. На поле боя я бы сдался им без всякого сопротивления и даже не раздумывал бы. А уж отдать жизнь за таких прелестниц и вовсе не жалко. Я восхищен вами, – обратился он к Эльмине с Бертой. – И гордился бы такой дочерью, как вы, леди Анабелль, – улыбнулся он девушке. – Не будьте строги с ней, генерал. Молодость на то и дана, чтобы совершать безумства, которые учат нас жизни. Мы все когда-то в чем-то ошибались… и были благодарны тем, кто прощал нам и верил в нас… К сожалению, жизнь – суровая школа. Она лучше нас научит наших детей. Но никто, никогда не будет их любить крепче, чем мы. За вас генерал! За вашу семью! – вознес бокал полковник, и, выпив его до дна, подмигнул Анабелль, искренне удивленной его словами и не ожидавшей, что после случившегося кто-то из окружения отца будет к ней расположен.
Вслед за Ланшером со своего места поднялся капитан Стэнли.
– Генерал Джеймс, сказать лучше, чем полковник я не смогу и потому лишь добавлю, что для нас всех, здесь присутствующих, вы являетесь не только образцом мужества и преданного служения Его Светлости, но и большого великодушия…– эти слова капитана заставили офицеров сдержанно улыбнуться, так как даже за пределами базы было известно, что генерал никогда никому не прощал ошибок. Лукаво блеснув глазами, Стэнли продолжил:
– Именно этим я объясняю ваше желание терпеть наше присутствие еще и здесь помимо заседаний военного Совета… Не знаю, насколько быстро мы теперь сможем приступить к службе, ведь наши мысли отныне будут постоянно витать в вашем доме! Уж что-что, а толк в красивых девушках мы знаем! – присутствующие отозвались на его шутку веселым смехом. – Простите нас генерал, но ваши красавицы разбили нам сердца! И если вино – это тот бальзам, который успокаивает душевные раны, то поддержите нас! – Стэнли и все гости за столом выжидающе повернулись