Фаусто потирал подбородок. Может в юности ему и довелось повидать множество чудес со времён членства в Ордене Науки… Но увидеть подобное вдали от песков Великого Акифа он никак не ожидал…
Вцепившись в ворот измученного пирата, капитан предъявил его морякам и закричал:
– Я – ваш капитан, и я отвечаю за вас! Раньше я держал ответ перед Гильдией Мореходов, но её больше нет! Теперь я отвечаю за ваши жизни перед вами, перед вашими жёнами, перед вашими семьями и близкими! Времена бушлатов кончены! Отныне моя бригада носит чёрный цвет свободы вместо прошлых гильдейских цветов!
Глухая сила его голоса рвалась наружу и перекрывала звуки прибоя.
– Этот бедолага только что показал, на что способны наши новые камзолы. С сего момента каждый пират бригады под флагами Венсана носит такие!
Проштрафившийся еле стоял на ногах. Витал встряхнул его и тихо проговорил:
– Больше не кради у своих. Это подло. Запомни сегодняшнюю ночь – это ночь твоего второго рождения. Наполни смыслом свою новую жизнь, как когда-то сделал это и я.
И устало толкнул его в толпу моряков.
– Извольте убедиться воочию, как хороша наша новая броня!
Команда не знала, что и думать. К горлу Фаусто подступил ком. Витал ведь мог просто убить вора, но вместо этого великодушно употребил его на пользу всем…
И да, сшитое из неведомого материала чёрное одеяние выглядело жутко и непривычно безобразно, но после устроенного побоища ни дыр, ни проколов, ни мелких порезов на себе не имело.
Кто-то неуверенно сказал «ура», и его подхватили утонувшие в ночи голоса.
Только Витал и Фаусто знали, на какие чудеса при правильной выделке оказались способны кожи ската и арапаймы вместе с чешуёй, усиленные лёгкой костью и тончайшими пластинками обсидиана…
***
Фаусто показалось, что за несколько минут в лазарете он весь провонялся едкими мазями.
Злость на бывшего вора, что не мигая, смотрел в стену, положив голову на смуглые руки, исполосованные сине-фиолетовыми кровоподтёками, практически испарилась. Его мокрые от пота рыжие волосенки распластались на мятой подушке. Подрагивающий кулак едва сжимал простынь, и в полумраке тени от складок отчего-то казались корнями неведомого дерева. Вид у крысеныша был самым жалким…
Вроде же пройди этот тип килевание по местным законам, сейчас бы от него и вовсе мало что осталось, но точно ли стоило подвергать его такой изощренной экзекуции? Или же всё правильно? Отчего тогда так тошно?
Куча мыслей роилась в голове, пока он не вошел в грот, где в тишине звучал лишь мерный звон капель и расходился мелодичным эхом.
– Витал? Ты тут?
Капитан стоял над столом, на котором был разложен кожаный камзол, и при свете колеблющихся свечей придирчиво рассматривал невидимый скол костяного шипа под наплечником снятым с подопытного. При появлении квартирмейстера Витал даже не повернул головы.
– Знаешь, кажется