голову, я едва не стукаюсь своим носом о его.
Держась за гитару, мы смотрим друга на друга, находясь на расстоянии нескольких дюймов. Рука Тома скользит по корпусу инструмента и перемещается ко мне на талию, сжимая бок горячими пальцами и притягивая ближе. Из динамиков раздается лязг струн.
Выставив руку, я упираюсь ему в грудь, чтобы сохранить между нами дистанцию.
– Том… что ты делаешь? – Я отвожу от него глаза.
– Слушай, давай поговорим начистоту, – он наклоняется ко мне, обдавая горячим дыханием. – Ты хотела – я согласен.
– Ты снова трогаешь меня.
– Ты не сильно против.
Это правда. Чувства к Тому по-прежнему живут во мне, и, сокращая дистанцию, он возрождает их все больше и больше. С одной стороны, я ужасно зла, а с другой – мое сердце замирает, когда он так близко.
– Белинда, я хочу тебя трахнуть.
Я ощущаю, как в животе стучит молот. Гитара на шее становится непосильно тяжелой.
– Я не просто хочу трахаться, я хочу это делать именно с тобой. Я возбуждаюсь буквально всякий раз, когда ты рядом. Еле себя сдерживаю.
Том прижимается ко мне пахом, и я ощущаю в его штанах набухшее уплотнение.
– Хочешь меня использовать? – настораживаюсь я, сильнее нажимая ему на грудь.
– Ты это так воспринимаешь? Как использование?
– А как еще? – Я отклоняюсь, но его ладонь прижимает меня сильнее, и гитара между нами давит мне на костяшки. – Хочешь трахнуть меня после того, как оставил?
Том понижает голос, наклоняясь к моему уху:
– Подумай об удовольствии.
Мурашки бегут по моим рукам, и я понимаю, что он, черт возьми, меня соблазняет.
Применив силу, я отступаю и говорю:
– Мне было охренеть как больно, Том.
– Мне тоже было больно, Белинда, но я никогда не тыкал тебя в это носом. И ты не делай так со мной.
– Ладно, – я киваю. – Я просто в шоке от того, что слышу.
– Это нормально. Ты меня заводишь. Твое тело, твое лицо, твой голос. Я хочу тебя и не вижу сопротивления. Но отношений у нас не получится. Ты и сама должна это прекрасно понимать.
Внутренности болезненно обжигает, ведь я до сих пор считаю, что у нас могло бы что-то получиться.
– Просвети меня, – я нервно сжимаю руки.
– Во-первых, тебе восемнадцать, а мне скоро тридцать четыре. Ты слишком молода, или я слишком стар, не знаю. А во-вторых, мы были в созависимости, и я даже не знаю, любили ли мы друг друга на самом деле.
Мои уши загораются.
– Вот именно. Мы могли над этим работать, но ты не захотел. Ты просто сдался.
Том пристально и немного грустно смотрит мне в глаза.
– Меня очень злит то, что ты говоришь, – нехотя признаюсь я.
– Хорошо, – он кивает. – Зато ты знаешь о моих намерениях, и между нами нет недомолвок.
Сжав зубы, я снимаю гитару и ставлю ее на подставку.
– Концерт скоро начнется, мне нужно готовиться, – Том качает головой в сторону кулис.
– Пожалуйста.
Мы расходимся в разные