займет место внутри. Один из королевских сопровождающих объявил о его приближении, вслед за этим многоголосая толпа замолчала, мужчины обнажили головы, а женщины прекратили рыдания.
«Что здесь происходит, друзья мои?» – спросил их монарх чрезвычайно мягко.
На минуту воцарилось молчание, гробовщики выглядели угрюмыми и смущенными. Затем одна женщина с добротным толстым лицом и красными от плача глазами протолкнулась сквозь толпу и выступила вперед.
«Пусть Святая Дева Мария и все святые благословят Ваше величество! – вскричала она выразительно. – А что касается происходящего здесь, то было бы отлично, если бы эти бессовестные свиньи, – она указала на похоронщиков, – оставили нас в покое хоть на один час! Девочка мертва, Ваше Величество! И Джованни, бедный парень! Никак не хочет отдавать тело! Он держит ее обеими руками, о Дева Мария! Вы только подумайте! А она умерла от холеры, и что бы мы не делали, он не хочет отпускать ее, а они приехали забрать тело для похорон. Если мы силой отберем у него тело, то он, бедняжка, наверняка сойдет с ума. Всего лишь один час, Ваше Величество, всего один и затем придет святой отец, который сумеет убедить Джованни лучше, чем мы».
Король поднял руку с командным жестом, небольшая толпа расступилась перед ним, и он вошел внутрь убогой лачуги, где лежало тело, ставшее причиной спора. Слуги последовали за ним, и я тоже занял угол у самой двери. Открывшаяся сцена была так ужасна, что мало кто мог бы равнодушно смотреть на нее; сам Хумберто, Король Италии, обнажил голову и остановился в молчании. На бедной убогой кровати лежало тело девушки в самом расцвете юности, еще нетронутое следами разрушающей смерти, которая уже унесла ее душу. Ее можно было принять за спящую, если бы не окоченевшие руки и ноги и не восковая бледность ее лица. Прямо поперек ее тела, почти закрывая его собою, лежал человек, словно упавший здесь бездыханно. Он и впрямь мог быть уже мертв, несмотря на то, что его тело все еще выказывало признаки жизни. Его руки крепко сомкнулись на безжизненном теле девушки, лицо скрывалось на ее холодной груди, которая больше никогда не ответит на его нежность. Прямой солнечный луч пробивался через окно, освещая всю эту сцену внутри маленькой темной комнатки: два распростертых тела на кровати, прямую фигуру сострадающего короля и тревожные лица небольшой толпы людей, стоявших вокруг него.
«Видите, вот так он и лежит с прошлой ночи, когда она умерла! – прошептала женщина, которая прежде говорила. – Его руки держат крепко, словно железный обруч, – мы не можем даже разжать пальцы!»
Король подошел. Он тронул плечо несчастного влюбленного. Его голос, исполненный удивительной мягкости, прозвучал в ушах слышавших его людей, как ноты чарующей музыки: «Сын мой!»
Ответа не было. Женщины, тронутые вкрадчивым тоном короля, начали всхлипывать, и даже мужчины обронили несколько слезинок. Монарх заговорил снова: «Сын