не будет засчитано, – ухмыляется широко-широко, видимо, грязно фантазируя на эту тему.
– Ни за что тебе отсасывать не стану! Да ты… совсем офонарел! Если так, то тогда… тогда не трогай меня!
Злости хватает на то, чтобы свести, наконец, ноги вместе и плотно сжать их в коленях.
– Чтобы до долговых ночей ты меня и пальцем не тронул! – ругаюсь, спрыгнув с туалетного столика и натягивая на тело простынь.
– А ты мне запрети! – предлагает Хан. – Ну или попытайся не течь. Сучка не захочет, кобель не вскочит…
– Да уж в этом папа был прав. Ты – тот ещё кобель.
– Чем больше и грязнее ты на меня ругаешься, тем глубже и слаще я буду трахать твой ротик, – угрожает Темирхан, но расслабленно и с довольной улыбкой, а глаза становятся горящими, как два тёмных факела.
– Ты говорил с Ковалем? – стараюсь переключиться на что-то понятное и реальное, а ещё отрезвляющее, потому что пол под ногами тает, когда Темирхан стоит рядом со мной.
– Говорил. Назначил встречу. Он упрям и очень зол. Придётся очень постараться, чтобы расхлебать проблему и не пустить по ветру бизнес твоего отца, – Хан ловит мой сожалеющий, виноватый взгляд и поясняет более мягким голосом. – Я не упрекаю тебя, просто перечисляю факты.
– Крови не будет? – спрашиваю, внезапно начиная переживать за жизнь мужчины, которого я втянула в опасные, криминальные разборки.
– Вряд ли получится обойтись без стычек. Этот бизнес не для девочек, Ди. Не знаю, каким местом думал Клим, оставляя всё это на твои плечи! – внезапно злится Хан, сжимая кулаки до хруста. Выходит из комнаты, снова повторяя. – Не опаздывай к ужину.
Глава 13
– А ты времени зря не теряешь! – доносится в спину.
Оборачиваюсь, снимая полотенце с мокрых волос, вешаю жгутом на плечи и вытираю вторым полотенцем тело под пристальным взглядом жены.
Люська жадно рассматривает меня, как голодная кошка перед миской со сметаной.
Я знаю, что у неё есть трахари, и не один. Меняет их. Но видимо, я для Люськи – до сих пор как джекпот для игромана.
Вот только может не облизываться на мой хер. Не встанет.
Я уже сбавил пыл, набросав от руки в душе.
Перед закрытыми глазами Ди стояла, как живая.
Как только я сдержался и не трахнул её в той спальне?
Ведь готова была и сама едва ли не насаживалась на мой стояк.
Красивая и сладкая. Но с ядовитым язычком.
Давай, говорит, быстрее бери. Свои грёбаные семь ночей.
А вот нихуа подобного, мадам. Не отпущу так быстро. Буду растягивать удовольствие.
Семь ночей.
Уже жалею, что сдуру ляпнул всего семь, а не девяносто девять или, как у той Шехерезады, не затребовал тысячу и одну ночь!
Ну, а что? Если смотреть чисто с точки зрения, во что мне может вылиться противостояние с Ковалем, Ди должна будет трудиться в постели сутками напролёт.
Семь ночей – мало.
Для меня самого – мало. Но я же болван, не умеющий торговаться чувствами и не ищущий в них выгоду.
Так что… придётся жить с тем, что есть.
– Что