в ней. Ничего нового для себя он не узнал. Другая книга – об аптекарском ремесле. Труд оказался подробным и дотошным, манера изложения убаюкивала. Ричард пролистал ещё несколько книг. Не найдя в них ничего интересного, он потянулся к записной книжке. Провёл рукой по кожаной обложке с тиснением пылающего феникса с распростёртыми крыльями. Ричард заворожённо смотрел на символ ордена, в душе́ что-то защемило и попыталось вырваться, но он подавил это странное чувство. Лучше не находить ему название. Он снова предпочёл не замечать.
Память подбросила непрошеное воспоминание. Ему десять лет, Рэйчел – шесть. Они в Орте. Она прибежала в его комнату, запрыгнула на кровать и стала расспрашивать про орден. Её вопрос: «Почему феникс символ стражей?», поверг его в замешательство. Сам он никогда не задумывался об этом, принимая как данность. Непреложную истину. Рэйчел была неутомима, и они отправились в кабинет отца, чтобы узнать ответ. Он сразу же выгнал их, услышав вопрос, и добавил, что они плохие стражи, раз не могут сами разобраться. За дверью кабинета Рэйчел расплакалась, слова отца обидели её. Ричард пытался утешить, но у него не получалось. К его несказанной радости, в коридоре появилась мама, которая успокоила Рэйчел и ответила им. Она объяснила, что феникс символизирует перерождение, сопровождающее стражей всю их жизнь, начиная с обряда посвящения и продолжая служением во имя жизни. «Каждый раз, когда вам придётся что-то сделать согласно нашему девизу – “во имя жизни”, – вы будете чувствовать, как в вас что-то меняется. Я надеюсь, вы сможете вынести все испытания». Ричард до сих пор помнил её печальный взгляд, с которым она говорила им это. До начала вторжения Регардии в Паению оставалось два года. Тогда он не понял, почему мама была такой печальной, но теперь…
Ричард вскочил со своего места и бросился к матрасу кровати. Быстрыми движениями он нащупал спрятанную подшивку пергаментов. Кодекс. Он здесь. Никто о нём не знает. Никто не узнает. Никогда. Знание, что он там, успокоило неугомонный разум. Он вернулся за стол.
Ричард открыл записную книжку и пролистал её. На страницах выступили чернила, теперь слова можно было прочитать.
В дверь постучали, отвлекая его.
– Не заперто, – сказал он развернувшись.
На пороге комнаты появилась Беатрис, всем своим видом крича, что она не в настроении: в её зелёных глазах пылали молнии, готовые навредить первому встречному. Она тяжело дышала, волосы растрепались, а щёки горели, без того полные губы припухли сильнее, будто она прикусывала их безостановочно долгое время. Она притягивала к себе взгляд, заставляя любоваться собой. Ричард сглотнул, отгоняя наваждение.
Беатрис прошла внутрь, осмотрела комнату и уселась на край его письменного стола, чересчур близко. Ричард поднял на неё взгляд.
– Меня не хотели пускать в ваш штаб. – Она вскинула руки. – Какая нелепица!
– Но всё же пустили, – попытался унять её Ричард.
– Разумеется, но под