Особенно для Сабрины. Но и Эрик тоже не подвел! Он начал пить так, что было трудно понять, то ли у него от природы такие синие глаза, то ли от выпитого? А потом он связался с чудаковатой девчонкой по имени Сара. Она была «свободным художником» или что-то в этом роде. Что за картины она писала? Одному черту известно. Ситуация усугублялась и становилась все хуже с каждым днем. Они стали напиваться вместе. Тем временем Сабрина не находила себе места и безумно переживала за брата. Высокая, когда-то поджарая фигура которого стала походить на скрюченную вешалку, на которую напялили растянутую футболку не первой свежести.
Сабрина упорно названивала мне и пилила за то, что я, такая гадина, не обращаю внимания на своего друга и позволяю ему губить свою жизнь. Я же был бессилен, потому что Эрик меня совершенно не слушал. А Сабрина плакала, забившись в угол на кухне. В итоге однажды, когда терпению моему пришел конец, я схватил Эрика за шиворот и потащил его на прием к нашему семейному психотерапевту. К моему отцу. После длительного и, на мой взгляд, чересчур заумного разговора с ним, Эрик стал немного адекватней. Но привычек своих не поменял. Тем не менее, пить он стал заметно меньше. Однако уменьшение алкоголя в крови повлекло за собой и побочное действие. Он стал чаще ругаться с Сабриной. А она опять принялась за свое. Названивала мне и высказывала все, что до этого успела выслушать от брата. Напомню, что мы с ней никогда не испытывали особой симпатии друг к другу. Я пару раз рявкнул на Эрика, а заодно и на его подружку, которая переживала очередной «творческий кризис» и стал злейшим врагом своего лучшего друга на долгие и долгие годы. А именно на целых пять дней. Пока в субботу, двадцать восьмого августа, в одиннадцать часов вечера не раздался голос моего сотового. В ответ на мое «алло» я услышал пьяное невнятное бормотание. Все, что я сумел понять из того странного монолога, так это то, что Эрик был в каком-то баре на Бурбон-стрит и ему было очень плохо и грустно. Он поругался с Сарой и решил утопить свое горе в старом добром «Черном дикси вуду2». В общем, ничего странного, все как обычно.
Я представил бешеное лицо Сабрины, когда ее братец заявится домой со всем звуковым сопровождением, без которого он никак не сможет обойтись. И… И мне ничего не оставалось, кроме как броситься на спасение утопающего в алкоголе друга. Я нашел его в одном из баров на Бурбон-стрит. Мне несказанно повезло, ибо Эрик был практически в сознании. Пьяный в хлам, но в сознании. Какая-то девчонка-хиппи повесила на его шею бусы с Марди Гра3 и украсила левое ухо ярко-розовым искусственным цветком. Эрик с трудом поднял голову, когда я подошел к нему, и даже умудрился выдавить жалкое подобие улыбки.
– Жизнь – дерьмо, – обреченно констатировал он. И дыхнул на меня таким перегаром, что я ощутил острую резь в глазах. Да, зрелище было как минимум скорбным, когда я тащил его к выходу под плачевные звуки музыки, доносившейся из колонок.
Всю дорогу до его дома я молил Бога лишь о двух вещах. Первая – чтобы его не