а потому, кажется, не лишним будет здесь сказать несколько слов о том, в чем именно состояла знаменитая суворовская тактика. В сущности, он не изменил ни в чем общепринятого в то время порядка в построении войск и в образе их действий: но как во всех своих кампаниях, и против польских конфедератов, и против турецких толпищ, предпочитал он действовать наступательно, даже в тех случаях, когда по общему положению армий приходилось ограничиваться целями оборонительными: то естественно он должен был и в тактических действиях своих предпочитать натиск холодным оружием тогдашнему ничтожному действию огнестрельному и оборонительным позициям. Поэтому все обучение войск заключалось у Суворова в том, чтобы приучать их к смелому, стройному натиску; отсюда столь известное выражение его: «Пуля дура, штык молодец». Не занимаясь вовсе утонченностями тогдашней линейной тактики, доведенной в Пруссии до педантизма, Суворов заботился лишь о том, чтобы войска его ходили в штыки твердым шагом и в сомкнутой массе. Все учения его были подражанием настоящему бою: для этого строил он иногда одну часть войск против другой, обыкновенно развернутыми линиями, в шахматном порядке, и после непродолжительного, но живого огня, приказывал идти в атаку пехоте на пехоту, кавалерии на кавалерию и на пехоту. Никогда не останавливал он идущих в атаку войск; чтобы приучить кавалерию врубаться в пехоту, приказывал он эскадронам проскакивать сквозь вздвоенные ряды батальона. Маневр этот был небезопасен; а потому иногда вместо людей ставились соломенные чучела. Иногда же позиция неприятельская условно обозначалась каким-нибудь рвом или плетнем, иногда строились по всем правилам укрепления, ставились в них пушки и производился примерный штурм. Особенное внимание Суворов обращал на сомкнутость рядов: проезжая мимо строя пехоты верхом, вдруг поворачивал свою лошадь на людей: если солдаты, забывшись, раздадутся и пропустят его, то он крайне сердился, называл их «немогузнайками», «рохлями»; если же, напротив того, ряды сомкнуты плотно плечами, Суворов хвалил их молодцами, разумниками, и приговаривал: «Подвижная крепость! И зубом не возьмешь!..». Учения производились очень живо, быстро, и потому продолжались обыкновенно не более полутора часа. Суворов никогда не бранил ни солдат, ни офицеров; но по окончании учения, любил держать речи, давал пространные наставления, или повторял любимые свои поговорки. Войска знали уже наизусть правила суворовской тактики; правила эти были даже собраны в письменном наставлении, известном под именем военного катехизиса или поучения солдатам и вахт-парада; оно состояло все из отрывистых фраз, намеков иди условных терминов, которые принадлежали одному Суворову и понятны были только его войскам (см. прилож. VIII). Вот образчики этой суворовской теории: «Каблуки сомкнуты, подколенки стянуты! Солдат стоит стрелкой. Четвертого вижу, пятого не вижу. Военный шаг – аршин, в захождении – полтора. Береги пулю на три дни, а иногда и на целую кампанию, когда негде взять. Стреляй редко, да метко, а штыком
