Никаких записей, тетрадей, дисков, флешек, никакого намёка на любовь, парней, на отношения.
Ноутбук я забрала – пусть с ним работают эксперты. Оставила девочкам свои контакты, и пошла туда, где находился Жданов. Он как раз заканчивал беседу с худой, молоденькой женщиной-педагогом в старомодном костюме, вероятно, той самой, которую когда-то обидела Юлия.
Мы сели в машину и поехали в комитет.
– Отнеси, пожалуйста, в лабораторию – попросила я его, отдавая ноутбук Ершовой – слушай, Руслан, нужно сказать им, чтобы у операторов связи затребовали биллинг звонков и сообщений с телефонов погибших. Сами телефоны мы вряд ли уже найдём, а вот биллинг может нам помочь.
– А ты? – спросил он.
– Я в морг. Встретимся в кабинете.
– Ну, что, Роб? Есть что-то интересное?
Я надеваю халат и смотрю на Роберта, наверняка ему есть, что мне сказать.
– Да – говорит он – в общем-то, время убийства и утопления совпадает с временем убийства и утопления первой жертвы. Изнасилована она не была, как и Янина, но в отличие от первой девушки у неё «там» всё в порядке, ничего не сшито. Ну, ты понимаешь, о чём я. Убили её в той позе, в которой она сидела, мышцы совсем закостенели, я еле смог распрямить тело. А вот с руками пришлось помучиться.
– А что было с руками? – спрашиваю я.
– А ты видела, они были сложены в молитвенной позе. Их невозможно было удержать в таком положении, даже если бы во время убийства она их продолжала так держать. Так вот, её ладони были приклеены одна к другой очень сильным клеем, водонепроницаемым.
– Ещё не лучше! – заметила я.
– Ну да, не говори. У этого маньяка очень богатая фантазия. А вот макет тернового венца надели на голову ещё при жизни девушки. Ну, и с цепью всё, как обычно – пристёгнута к лодыжке, с внутренней стороны шипы. Умерла она также от того, что в вену ей закачали воздух. У меня пока всё.
– Убийство с ритуальным подтекстом – задумчиво произнесла я – в голове не укладывается.
Я отправилась в свой кабинет. Жданов поджидал меня там, нервно поигрывая ключами от машины. Я рассказала ему, что мне удалось выяснить у подруг Ершовой.
–Не густо – выслушав меня, ответил он – что касается преподавателей и куратора, они тоже утверждают, что Юлия была высокомерна до чрезвычайности, а также любила критиковать других.
– А что за конфликт был у неё с педагогами?
– А, филолог уже и не помнит. Она что-то сказала ему про кривые зубы, кажется, и он выставил её из аудитории, пообещав на зачёте как следует проверить её знания, потом ходил к ректору и тот вызывал Юлию к себе. А вторая говорит, что Юлия во всеуслышание критиковала её одежду и очки, а потом якобы нечаянно уронила прямо изо рта жвачку ей на голову, когда стояла и защищала курсовую. Ну, она прямо там и расплакалась, но жаловаться ректору не пошла.
– Они помнят о своих обидах – задумчиво сказала я – Руслан, нужно проверить их алиби на время убийств девушек.
– Конечно.
– Итак, зависть, высокомерие, критиканство – в этом университете