нас с тобою милый
разлуке предают.
Старовольские жили на Большой Васильковской, неподалеку от католической церкви, которую, как принято в России, называли на польский лад – костелом. Барбаре в Киеве довелось побывать лишь однажды, в пятнадцатом, когда тут, проездом в Ростов, оказались родители с Маней. Ерошенко, напротив, бывал здесь многократно, но если и заходил на Большую Васильковскую, то лишь со стороны Крещатика. Между тем проще было дойти, сразу же свернув направо и обойдя университет.
Сориентироваться было нетрудно, однако Бася настояла, чтобы Костя уточнил дорогу у прохожих – мало ли что могло измениться при немцах, гетмане, Петлюре и Деникине. Стоило к тому же пообщаться с киевлянами, ощутить, чем дышит город. Перед встречей со Старовольскими это представлялось нелишним.
Поискав глазами и выбрав из прохожих одетую по-городскому женщину, Костя набрался смелости.
– Добрый день, гражданка. Вы не могли бы объяснить, как пройти на Большую Васильковскую?
Похоже, женщина приняла Ерошенко за москвича или петербуржца, каковых в последние три года перебывало на юге великое множество. Во всяком случае, откликнулась на просьбу с удовольствием.
– Очень просто, молодой товарищ. Вы и ваша барышня стоите на улице Коминтерна, которая в режим была Безаковская…
Бася моментально пожалела, что не послушалась Кости. О южной разговорчивости она знала не понаслышке.
– Я не спрошу вас, кто такой Безак, он свое давно утратил, но вы мне можете назвать, кто есть товарищ Коминтерн?
Теперь известное не понаслышке подтверждалось. Что же, рассудила Бася, можно потерпеть. Станут понятнее настроения масс.
– Это сокращение, – покорно объяснил Ерошенко. – Коммунистический Интернационал.
Настроения масс проявились моментально.
– Какая жалость, я-то думала, еще один еврей. – Шутка явно повторялась дамой не впервые. – Так вот, вы и ваша барышня пойдете отсюда вон туда. Только умоляю, не сворачивайте в улицу Жилянскую, ни направо, ни налево. Если вам нужна синагога, тогда налево.
– Сегодня не нужна, – признался Костя.
– А еврейский базар не нужен? Так тот, он там тоже будет налево.
Бася взглянула на небо. День обещал быть солнечным. За спиной прошелестела пролетка, было бы проще доехать на ней. И проще, и приятнее.
– Евбаз нам не нужен, – обозначил Костя знакомство с местной топонимикой.
Женщина наконец осознала: перед нею не петербуржец. Возможно, даже не москвич. Процесса это, впрочем, не ускорило.
– Тогда я вам под строжайшим секретом скажу. Сегодня на Евбазе моя знакомая, она сидит там с Пинкертоном, говорила: Петлюра снюхался с поляками и через месяц обратно будет в Киеве.
Бася неслышно хихикнула. Повсюду одно и то же. Неумолимые башкиры. Марширующие тремя колоннами легионеры. Чухонцы и японцы. Русские люди по-прежнему жили ожиданием перемен, с надеждой, опаскою, страхом. Не веря советским газетам – и веря в самую несусветную чушь.
– Можете