полиграфу. Эта способность не только помогает ему оказывать помощь людям в сложных жизненных ситуациях, но и участвовать в раскрытии преступлений.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ПОТЕРЯ ПАМЯТИ
4
МИЛЫЕ СТАРИКИ
9
БЕЗДУШНАЯ ДОЧЬ
17
СОСЕДИ ПО ПАЛАТЕ
30
ВЕЧЕРНЯЯ ИСПОВЕДЬ
37
ТУМАННЫЙ ПЛАН
45
ЯВЛЕНИЕ ФЕИ
53
ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ
62
АЛЕНА, МУЖ, СВЕКРОВЬ
74
ВЕРСИЯ СМЕРТИ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО
89
БАРИН
106
УВЯДАНИЕ ЛИЧНОСТИ
113
НУМИЗМАТ
120
МЕЧ КАРОЛИНГА
127
КАРТИНА КАРАВАДЖО
133
ДРЕВНЯЯ КНИГА
141
СОВРОВИЩЕ ДОМА РОМАНОВЫХ
147
ЧУДЕСНЫЙ ВЕЕР
153
ИЗМЕНА И ЗАМЫСЕЛ УБИЙСТВА
159
ПОХИЩЕНИЕ
169
ВТОРОЕ ПОХИЩЕНИЕ – ЭТО УЖЕ ПЕРЕБОР
175
ТОЧКА В ЭТОМ ДЕЛЕ
190
С ПОЖЕЛАНИЕМ БОЛЬШОЙ ЛЮБВИ
195
ПОТЕРЯ ПАМЯТИ
Солнечный луч остановился у самой двери врачебного кабинета, словно его распирало любопытство выяснить, что же там за ней кроется, что это там за звук, напоминающий скрип расшатавшегося колесика каталки, обычно одиноко дремлющей у запасного выхода в конце коридора? От посещения этого наивного образа уголки губ больного чуть приподнялись вверх, а сквозь колючую щетину на правой щеке подмигнула мелкая ямочка. «Едва вошел, а уже пытаешься покинуть меня», – продолжал он мысленно беседу с ярким мохнатым пятном на полу, появление которого необычайно радовало его уже потому, что сегодняшний день был третьим днем его новой жизни. Да, врач так и сказал ему следующим утром после многочасовой операции: «Считайте, что вы родились второй раз».
Все это время больной непрестанно пытался вызвать из памяти события прошлой жизни, но какой-то невидимый хищник пожирал воспоминания, напряженная работа ума обреченно блуждала в пустоте, глумясь над его слабостью и беспомощностью. Впрочем, неверно было бы утверждать, будто в свое прошлое и он был абсолютно не вхож. Лежа в палате в неряшливой казенной пижаме под байковым одеялом, он дозированно, каплей за каплей пропитывался робкими сведениями о себе, жившим до того самого мгновения, пока не оказался перед неумолимо набегающим на него автомобилем. Мелькали истертые временем кадры школьной жизни, холостяцкой квартиры, надгробной плиты на могиле матери. Но хоть бы какой отголосок донесся о его профессии, друзьях, увлечениях. Ан нет, не доносился.
Однако он не терзал себя мыслью, что его прежняя судьба пропала без вести, поскольку верил в свою способность совершить со временем прыжок в мир, координаты которого были известны ему до катастрофы. Врач утешил его: «Это временная амнезия. Вам лишь тридцать шесть лет, организм крепкий, все восстановится». К тому же самое замечательное, что отмечал больной, – и отмечал это с упоенным волнением, – в нем поселилась некая поэтическая натура. Колыхание веток плакучей березы за широким окном, мелкая лужа с кудрявыми облаками, одуванчики на газоне, размытые в парах, исходящий от пропитанной жаром земли, трамвайный стон за металлической оградой, – все это невольно наполняло его глаза мимолетной влагой, а кто-то совсем рядом нашептывал, чтобы он не упускал ни одной цветной кляксы, ни одной ноты из чудесным образом созданного мира образов и звуков. Теперь он охотно говорил с незнакомыми людьми на любую тему; услышанное слово вызывало в нем любопытство, интерес, и в то же время, глубокое волнение. Словно обрел способность не только слушать других, но и ощущать их чувства.
– Денис, вы меня не слышите?
Прилетевший вопрос разрезал тишину и вывел больного из раздумий. Он невольно выпрямил спину, пристально посмотрел в сторону вопрошавшего, словно пытаясь выяснить, что хочет от него этот человек, и тут же вспомнил, что находится в кабинете лечащего врача, нейрохирурга Антона Львовича Левинского. Глубоко посаженные глаза, нос с легкой горбинкой, квадратный подбородок вполне соответствовали волевому характеру доктора, пользующегося безграничным авторитетом у пациентов, способных после операций только-только открывать скрытую от них ранее суть замечательного устроения жизни без боли и страданий. И не было такой палаты в отделении, где бы не вспоминали его добрым словом, где бы не думалось, что он был для всех вроде благодетеля, спасителя, непререкаемого пророка их будущей здоровой жизни.
– Прошу