Хотя мог бы: из Чужиновой посудины двоих накормить можно, и еще назавтра останется.
Вообще-то Глеб в ухе больше всего любил юшку, а тут сплошная рыба, ложку воткнуть некуда. Но он промолчал: от чистого сердца ведь.
– Поменяемся, а? – с надеждой спросил он Рустама, когда девушка скрылась в соседней комнате. У того и тарелка поменьше, и жижи в ней хватало.
– Ешь давай, люди уважение к тебе проявляют, – с нарочито кавказским акцентом, хотя в обычной речи Джиоева он никогда не присутствовал, улыбнулся Рустам. – Хотя, знаешь, от рыбы я бы не отказался, давно не ел. – Он воровато оглянулся, чтобы убедиться: девушки поблизости нет. – Положи парочку. Да не жмись, клади которые покрупнее.
– Хоть все забирай, – обрадовался Глеб.
Едва закончив «операцию», они торопливо застучали ложками, услышав легкие девичьи шаги.
– О чем поговорить-то хотел? И кстати, куда с Семеном путешествуете? – поинтересовался Рустам, с блаженным видом отправляя кусок рыбы в рот.
– Во Фрязин, – пустился было в объяснения Чужинов, когда стукнула дверь и в помещение вошел Тарасов.
– Да уж, дела! – шумно вздохнул он, присаживаясь за стол и пристраивая шапку на лавку рядом с собой. – Мне Семен все рассказал: и про то, что на солеварне произошло, и про то, что вы по пути сюда видели. Одно хорошо – хоть сегодня нормально высплюсь.
– А раньше-то что мешало? – Рустам продолжал бороться с рыбой, и горка костей возле него все росла и росла.
– Раньше? Да вы втроем всех моих бойцов стоите, если не каждый по отдельности. Инвалидная команда. То и мешало. Человек недавно пропал. Исчез бесследно. Как будто бы и все время на глазах находился и вдруг исчез. И никто ничего не видел. Ну как так можно-то, а? А ты спрашиваешь, что мешало.
– Никодимыч, а те трое, которых по дороге сюда мы обнаружили, они не из ваших?
– Нет. Но к нам забредали. Правда, кто такие и куда идут, не сообщили. Я им предлагал задержаться до какой-нибудь оказии, но они отказались: торопимся, мол. Вот и доторопились.
Вошла девушка, поставила перед Тарасовым кружку с чаем, не забыв улыбнуться Чужинову. От внимания Тарасова сие не ускользнуло, и он нахмурился.
– Может, добавки кому? – поинтересовалась девушка.
– Неси, чего спрашиваешь? – ответил за всех Тарасов. – Оленька, дочка, – объяснил он, глядя ей вслед. – Совсем заневестилась. Того и гляди в подоле принесет.
– Радоваться надо: еще один человек родится. – Джиоев тоже смотрел на девушку.
– Хорошо, если человек. А коли нет? – буркнул Никодимыч, и Глеб невольно напрягся, вспомнив о Марине.
Это было проблемой, даже бедой: мало того что дети рождались мертвыми, так и среди выживших уродцев хватало. Пусть и не были они полностью тварями, но и от людей в них мало что оставалось. Как будто бы кто-то специально стремился к тому, чтобы человеческий род бесследно исчез.
– А где Семен? – сменил Чужинов неприятную для него тему разговора.
– Сразу