другой информации и обрела волю к «рождению ребенка» и сопротивлению железным объятиям Алисы. Имеет ли моральное право Рус считать порожденную им сущность Виви вторичной, ненастоящей или, может быть, чем-то вроде филиала собственной души на выселках?
Так, глядя на рыдающую Виви, он невольно сосредоточился на морально-этической стороне дела и тонкая пленка беспамятства, скрывавшая правду о давнем научном открытии, осталась не разорванной.
В предыдущий раз он тоже наведывался в Париж чтоб разобраться с открытием и точно так же отвлекся от главной цели в угоду иррациональному началу – состраданию к той, у которой страданий быть не могло. Алиса же действует хладнокровно и бесцеремонно, в логике робототехнических законов – командует телом Виви, вытравливает жуткими снами «фантомы» о дочери. Однако даже у всемогущей ЭВМ не ладится пока с исправлением андроида-упрямицы.
В чем корень бунта Виви против Алисы? Почему она не смиряется с ролью ямакис? В каком месте электрических цепочек Рус заложил ее протест? Может в роковой программной закладке таится и тайна открытия?
В прошлый раз он стер кошмары из памяти Женевьевы. Чтоб облегчить страдания кремниевой души? Ах! Может, в нем говорит гордыня создателя, возомнившего себя равным Богу? «Умерьте пыл, товарищ. Виви плачет, потому что запрограммирована плакать, она не живая» – Рус прихлопнул дерзкую мысль. Правда, и он был не живым, лет восемьсот ничего не чувствовал, а теперь нате, расчувствовался…
Мужчина замер, застигнутый в который раз смутной догадкой об открытии. Впрочем, теперь он даже не попытался схватить ускользающую рыбу в темной воде, надоело.
Настала пора исправлять ошибки. Самому. Алиса не исправит – первый закон робототехники об охране тел, а не душ. Пусть всё это ужасно глупо, пусть он так и не разобрался отчего Женевьева глючит и сентиментально воспринимает ее живой. К черту сомнения! В конце концов девчонка – его творение, которое он бросил и с которой любому прохвосту позволил творить черные мерзости, а значит достойна, даже в кремниевой обертке, гуманного отношения!
– Не плачь, я знаю, этого не повторится – прошептал Рус.
Виви ткнулась лбом в его плечо.
– Очень хочется верить.
– Верь. Скоро я попрошу за тебя там, на небесах.
Около «Ямакис» дежурила алая «Акура 90» и, поскольку в Париже не было других посетителей, Рус решил выключить город, чтоб промчаться по опустевшим улицам беспрепятственно.
– Париж на стоп, – скомандовал он, когда за спиной пробудился мотор – и ещё. Женевьеву сохрани в цифровом образе, а тело отправь в утиль. Я больше не хочу чтоб ею кто-то пользовался.
– Париж на стоп, – послушно повторила Алиса голосом из динамиков, – Прошу уточнить – утилизировать только тело или прочую физическую оснастку тоже?
– Какую еще оснастку? Виви на отдельной флешке что ли? Короче, не занудствуй, железка! – пренебрежительно бросил Рус, –