с ребенком в дошкольном возрасте, является его превращение из «человека действующего» в «человека общественного», и желательно четко представлять себе, как именно эта трансформация подготавливается в кризисе трех лет.
Гордость за достижение. До трех лет малыш практически всегда послушен воле взрослого, охотно подражает ему во всем, и только огромная любознательность толкает его к нарушению родительских запретов и кратковременным стычкам с взрослыми.
В середине третьего года жизни у большинства детей возникает первый кризисный симптом – негативизм, когда ребенок внезапно перестает беспрекословно выполнять то, о чем его просят. В него как будто вселяется бес. Ему предлагают погулять, а он отказывается, хотя очень любит прогулки. Ему дают кашу на завтрак, а он требует кисель. Стоящий перед ним сыр упорно называет маслом, а просьбы мамы начинает выполнять с точностью до наоборот. Многие родители для получения нужного результата вынуждены обращаться к малышу с абсурдными просьбами: «Не ешь быстро», «Не одевайся на прогулку», только тогда малыш прибавляет в темпе или исполняет требуемое. Складывается впечатление, что ребенок перестает получать удовольствие от одобрения взрослых и находит удовлетворение только в том, чтобы вывести их из себя. Он как бы специально провоцирует конфликт. Стоит согласиться с ребенком, называющим сыр маслом, как он тут же заявит: «А, нет, это сыр». Ему все равно, чтó стоит на столе: не установление истины, а спор с взрослым, противоборство с ним становится его основной целью.
Первичный негативизм не страшен, не опасен и не является признаком испорченности характера ребенка или его изощренного желания досадить взрослому. Напротив, негативизм отражает прогрессивные тенденции в развитии малыша – начавшееся у него психическое отделение от взрослого, попытка выделить свое Я в нечто особое. У ребенка возникают собственные желания и намерения, которые он пытается противопоставить намерениям взрослых. Делает он это неумело, поскольку его возможности заявить о своих намерениях еще очень ограниченны, а сами намерения он не в состоянии четко сформулировать. Поэтому вначале он предъявляет их взрослому как абсурдное противопоставление очевидному, ничего другого не желая, как дать понять, что у него имеется собственное мнение и он хочет, чтобы с ним считались.
Постепенно собственные желания и намерения становятся все более отчетливыми и ясными для ребенка. Теперь он не просто заявляет о том, что они есть, но и пытается самостоятельно их реализовать, одновременно отказываясь от тех предложений взрослого, которые идут вразрез с его планами. Попробуйте предложить ребенку, увлекшемуся собственной игрой, другое, не менее привлекательное занятие, и вы обнаружите, что переключить его внимание удается не всегда. Он может даже сочинить причину для своего отказа, более или менее правдоподобную