подсказывал, куда и как править. Также я следил за тем, по какой поверхности мы движемся, и давал рекомендации касаемо скорости. Бывший приятель внимал каждому моему слову и в точности следовал советам, и через несколько часов мы уже были на полпути к ИЛ.
– Ты реально думаешь, что там кто-то есть? – спросил Нэк.
– Да, – немного подумав и взвесив все свои «за» и «против», ответил я.
– А сам смеялся, когда я поднял эту тему, – он смотрел на меня со смесью грусти и презрения.
– Никогда не знаешь, куда судьба тебя заведет.
– Да-да, – Нэк кивнул головой, – я бы и подумать не мог бы о том, что мы будем путешествовать, находясь на борту одной капсулы.
– Я и сейчас об этом не хочу думать, – теперь уже я посмотрел на собеседника, только в моем взгляде читались скука, презрение и капелька ненависти.
Вновь воцарилась тишина. Я даже переставал давать советы по поводу того, как и куда вести капсулу. Мысли были о другом: я вновь задумался о реальности существования тех непонятных существ, которых я видел… или думал, что видел.
Мое самочувствие колебалось между двух состояний: плохо и очень плохо. Причём эти два состояния представлялись мне полюсами одной планеты боли. А в те моменты, когда мне становилось «никак», по всей видимости, я пересекал экватор небольшого вымышленного мира.
Оставшуюся часть дороги мы ехали молча. Краска проснулась только под самый конец нашего путешествия и проследовала на кухню, чтобы сообразить по-быстрому какую-нибудь закуску. Наши с Нэком датчики тепла к этому моменту были близки к минимально допустимому значению, так что завтрак в любом его виде приветствовался. Ещё примерно через полчаса мы остановились в нескольких километрах от ИЛ, чтобы спокойно принять необходимую для восполнения тепла пищу и продолжить этот чертовски тяжёлый и длинный день.
Заехав в стены нашей родной исследовательской лаборатории, Нэк проследовал к особому окошку на приёмке. Там он предъявил своё удостоверение, и в течение десяти минут нас приняла бригада чистильщиков во главе двух надсмотрщиков, которых ни я, ни бывший коллега не знали. Ещё через пять минут к нам поспела бригада скорой помощи. Две девочки в белых халатах притащили с собой пневматические носилки и уложили меня на них.
– Ослабь костюм и аккуратно сними с себя, – шепнул Нэк, – чуть позже я возьму его для анализа данных по твоему организму и по тому, с какой силой на него произошло воздействие. Плюс, думаю, есть смысл прикрутить функцию внезапного уплотнения, если ударная сила или давление на поверхность будет превышать, ну, допустим, двадцать или тридцать килограмм. Или я сделаю пропорциональную зависимость повышения уплотнения к повышению силы воздействия. Посмотрю, короче.
Краска просто ушла. Не попрощавшись, не сказав ни единого слова. Что-то мне подсказывало, что это было нашей последней совместной вылазкой. Внутри меня всё неприятно ныло и выкручивалось, и от этого было паршиво.