был хорошо подготовлен к ответам на вопросы и его трудно было сбить с этого делового меланхоличного тона. Раствор все так же деловито летел на в общем-то вполне сносные стены, оставляя уродливые серые пятна.
Тут раскрыл двери лифт, Сергей махнул рукой на узбека, и друзья поехали вниз.
Герои недолго думая двинули на Арбат, справедливо полагая, что нигде в Москве не встретить такого большого количества антикварных магазинов, как там. Однако, вопреки их плану, арбатских антикваров совсем не порадовал принесенный манускрипт, и они быстро теряли всякий интерес к молодым людям, узнав, что те ничего не собираются у них в магазине покупать.
Когда терпение наших героев исчерпалось и больше всего на свете захотелось закончить это бесцельное хождение по одинаковым антикварным лавкам, заставленным хохломой, новодельными картинами, матрешками, не очень старыми иконами и оловянными солдатиками, непохоже изображающими Наполеона и Ленина, манускриптом вдруг заинтересовались.
Это произошло уже в самом конце Арбата, почти у станции метро «Смоленская». Сергей, в очередной раз лениво положив документ в пластиковой папочке на заставленный разнообразными безделушками прилавок, вдруг заметил, что у антиквара всего на долю секунды в глазах полыхнул странный огонек. Этот антиквар был явно не похож на своих коллег из других магазинов, он больше походил на заслуженного музейного работника на пенсии, а те больше напоминали продавцов на рынке. Антиквар изучал манускрипт внимательно и долго.
Друзья очень удивились, когда он догадался о том, как манускрипт надо сложить, чтобы получались строчки, а потом посмотрел его на просвет, поняв, что недостающие буквы – в водяных знаках. Но дальше было еще интереснее. Антиквар очень быстро придумал, как прочитать эти непонятные буквы. Иван не смог сдержать удивленного возгласа, когда тот начал приставлять манускрипт к зеркалу и в отражении стало возможным прочитать некоторые слова. «AMALGAMA» значило самое крупное из них. Потом в круглом сувенирном зеркальце с палехской росписью Сергей увидел другие слова, по очереди разобранные старательным антикваром. «DANDOLO». «AMORE». «ODIO». Каждое разобранное слово антиквар вполголоса проговаривал, непременно качая при этом головой.
У самой витрины в это время стоял невысокий плотный человек, обладавший пышной белой шевелюрой и роскошными седыми усами. Он рассматривал какие-то картины и изредка поглядывал то на антиквара, то на наших друзей. Сергею эти его поглядывания не понравились. Человек заметил это и немного смутился, а Анциферов про себя назвал этого посетителя магазина «чеширским котом», видимо, из-за пышных усов.
– Дандо’ло. Или Да’ндоло, – пробормотал антиквар и растерянно посмотрел в окно. – И еще вот это – Одио. – Он покачал головой.
Устав подглядывать, седовласый посетитель магазина произнес:
– Одио по-итальянски значит «ненависть», – а затем действительно как-то по-чеширски