И не собирался товарищ Сталин от этих планов отказываться, уж больно они, видимо, были заманчивыми. А коль не собирался, значит, действуй, товарищ Берия, исправляй свой промах, тем более что первый эксперимент все-таки удачным оказался: работает, значит, чудо-зеркало!
Но, увы, как ни старались лейтенанты НКВД в мельчайших подробностях повторить события той ночи, зеркало больше не рябило, не туманилось изнутри и вовнутрь себя не то что палец – ноготок не пропускало.
И тут пришла шифровка. Кто-то из агентов советской разведки доложил, что Гитлер распорядился установить у себя в кабинете Рейхсканцелярии какое-то большое старинное зеркало, в обстановке строжайшей секретности привезенное откуда-то из Литвы. Сталин тут же потребовал зеркало Петра Первого тоже привезти к нему на дачу в Кунцево. Мол, лично хочу на него взглянуть.
Через три дня Берия предложил было увезти зеркало обратно, но не тут-то было. Промолчал товарищ Сталин, словно бы и не услышал этого предложения, а раз промолчал, значит, не хочет об этом говорить. И знал Лаврентий Павлович, почему Хозяин против. Завораживало оно, словно затягивало. Берии и самому, когда он навещал историка, всякий раз не хотелось от зеркала отходить – так бы и стоял подле. Но и смотреть в зеркало было нельзя – сразу плохо становилось. Такой вот парадокс получался. А потом война началась, не до зеркала стало. И, надо же, опять…
Что было отвечать Хозяину в такой ситуации?
Однако с ответом вышла отсрочка. Приехали они. По рябоватому, в мелких оспинках, лицу Иосифа Виссарионовича было заметно, что разговор он не закончил, просто с продолжением не спешил.
Вышел Хозяин из машины молча, недовольно ежась от крепкого морозца. Неспешно зашел в прихожую и, не говоря ни слова, стал раздеваться. Вешалка у него была особая и даже располагалась отдельно, слева от двери, ведущей в зал, одновременно служивший и гостиной, и столовой. Берия свое пальто повесил на другую вешалку. Широкая, рассчитанная человек на двадцать, она так и называлась «гостевая» и была расположена справа.
В столовую они заходить не стали. Впрочем, и в кабинет они тоже зашли не сразу. Раздевшись, Сталин подошел к большой карте, висевшей тут же, в прихожей, с обозначением линии фронтов. Достав из кармана трубку, он принялся неторопливо набивать ее табаком. Раскурив ее, товарищ Сталин указал чубуком на карту:
– Плохо.
– Плохо, – послушно согласился Берия.
Сталин искоса посмотрел на своего сподвижника, но ничего больше не сказал. Войдя в свой кабинет, он первым делом подошел к тому самому массивному древнему зеркалу, прислоненному к стене справа от входа. Некоторое время он постоял подле него, неспешно проводя пожелтевшим от никотина указательным пальцем по старинной деревянной раме. Вздохнув, он прошел к своему креслу, неторопливо уселся в него и спросил, тыча чубуком трубки в сторону зеркала:
– Так что