и подавно!
Шла я к полю как есть, босая и в ночной рубахе. Хоть ночь отступила, зорька ещё не поднялась. Мир был лишён своих красок и окутан в сине-серые тона. Очертания предметов были размыты, словно в дымке. Я не страшилась с кем-то столкнуться. В такой час мало какая девица поднимается, даже за красотой, а уж парни и подавно спят, силушку копят, ночь предстоит бессонная. Собрав росу на ткань, протёрла ею лицо, да наговоры начитала, дабы влага молодость мою сохранила, а землица сырая через ступни голые тело жизнью напитала. Вернувшись, отправилась в баньку, где цветочная водица меня дожидалась. Накануне набрала её в роднике, добавила горстку чабреца, да под лунными лучами оставила, чтобы утром сегодня ополоснуться. Дела нужно делать не только с чистыми мыслями. С макушки до пят облилась я одним ведром, два других оставила Беляю, чтобы тело его было крепким, как дух, и Отаю – другу, что как брат мне, дабы неуязвим был. После утреннего омовения быстренько оделась, а обуваться не стала. Негоже в Коловорот от сил земли за башмаками прятаться. Затем отправилась к соседке. Добрая женщина позволяет заглядывать к её бурёнке за кружечкой парного молока. По пути нарвала душистого клевера, а уже дойдя до коровника, угостила рогатую кормилицу цветами сладкими, за что та позволила её подоить. Одно дело – дозволение соседки, другое же – благосклонность скотины. Ведь дары последней могут слаще мёда быть или хуже яда. Накушавшись, подумала, что хозяйку за доброту её отблагодарю пучком свежих трав на вечернем праздновании. И с этими мыслями бодро зашагала к цветочному лугу.
Из-за леса показалось солнце. Зорька встала. Я замерла в приветствии небесного светила: вытянула ладони ему навстречу, а руки раскрыла, словно для объятий. Закрыла глаза, вбирая в себя тёплую энергию, и подставила лицо нежным лучам. До слуха начали доноситься трели зарянки и жаворонка. Лёгкий ветерок принёс с собой запах цветов и трав, примешивая к ним запахи мха и сырости из леса. Природа пробуждалась и радостно встречала меня также, как и я её. Правда, сей момент прервал мужской еле слышный голос, раздающийся из-за спины:
– Стой, девчонка! Подожди меня!
В трети вёрстах от меня сломя голову бежал Отай. Его тёмно-русые кудри, изображавшие гнездо на голове, трепал ветер, а серая рубаха прилипала к телу при каждом движении. Видимо, припустил за мной аж от самой хаты. И что ему в такую рань понадобилось, интересно. Я стояла и смотрела, как его крепкая фигура приближается ко мне.
– Еле догнал тебя! – проговорил друг, поравнявшись со мной. От преодолённого в короткое время расстояния его дыхание сбилось. Тяжело дыша, он согнулся пополам, чтобы перевести дух, – Ты чего так рано вскочила? Не успело солнце над горизонтом показаться, ты уже на луг утопала, – на этих словах парень резко выдохнул, выпрямился, успокоив дыхание и, наклонив голову набок, улыбнулся, – Доброе утро, Люта!
– Доброе, – улыбнулась я в ответ, задрав голову, чтобы посмотреть в зелёные словно листва глаза парня, что стоял напротив, – так сегодня же Коловорот. Мне трав, да ягод