на стол и подтолкнул ко мне. В нос проник еле ощутимый запах мёда. – Вижу, ты с утра трав свежих принесла. Да как много! – он обвёл взглядом сундуки и лавки, на которых я разложила сегодняшний сбор, и благодарно кивнул, – А я хлеба напёк да кашу с мясом сварил. Иди поешь, а то во рту с утра поди ни росинки.
– Меня соседская бурёнка с рассветом молоком накормила. Но от твоей стряпни я точно не откажусь!
И мы зашагали в основной дом, где жили Беляй с Отаем. Войдя в помещение, я не нашла глазами друга.
– Мы одни будем есть?
– Ты о сыне моём справляешься? Так, он с другими па́рубками тренируется. Не волнуйся, скоро придёт.
Отец развернулся к печи и достал из неё ароматный обед в горшочках, который быстренько поставил на стол. Я между тем достала для нас ложки.
– Кстати, ты знаешь, что они удумали? – спросил наставник, усаживаясь на лавку напротив меня.
– Знаю, – с сожалением я покачала головой, – Отай мне ещё утром об этом сказал. Я его за беленой отправила. Он принес её? Не видел?
– Видел, наш бравый парень решил её в сенях оставить, – усмехнулся мужчина, – я вовремя увидел, в нашу травную клеть отнес, в уголок на пеньку́ повесил, не волнуйся.
– И как у такого знахаря, как ты, уродился такой… Отай! – возмутилась я, но вовремя спохватилась, негоже при отце сына родного последними словами ругать, – и не страшно ему потравиться и нас потравить. Ядовитое растение в сени! К крупам да муке!
Не найдя подходящих слов, что могли бы в полной мере отразить моё негодование, я попросту замолчала и лишь прикрыла лицо рукой. Что тут говорить, его все равно сейчас здесь нет, нечего силы растрачивать в пустоту. Мы немного помолчали, стуча ложками по плошкам, сгребая остатки вкуснейшей каши и отправляя ее в рот. Когда пришло время ставить самовар, Беляй снова начал разговор:
– Дочь, а может, попробуешь отговорить хлопца нашего? Тебя он может послушать. Не нравится мне что-то сегодняшний их поход, сердце не на месте.
– Мне тоже неспокойно… – согласилась я, – Но он не воспринимает наши опасения в серьёз. Утром мы поговорили, и он считает, что короткая ночь им в помощь. Больше ничего слышать не хочет. Как же мне его уговорить? – от отчаяния у меня опустились плечи. В горле встал ком. Чтобы не расплакаться перед мужчиной, я прикрыла рот тыльной стороной ладони, незаметно прикусив кожу на костяшке среднего пальца.
Наставник молча смерил меня оценивающим взглядом, затем промочил горло узваром и задал неожиданный для этого дня вопрос:
– Скажи, а ты его любишь?
– Кого?
– Старого бортника Годимира, – развёл руками Беляй, – Ну кого-кого?! Сына моего, конечно! Мы о нём же сейчас речь ведём.
Эта тема поднималась уже не в первый раз. Для меня не секрет, что Отай питает ко мне нежные чувства ещё с первой встречи на ярмарке. С тех пор, почитай, уж две зимы миновало. Он никогда и не скрывал своего отношения ко мне. А Беляй, видя сердечную привязанность сына, старался подтолкнуть меня к нему. Я же могла одарить парня лишь чувствами