то Бриджит и ее компании это не касалось.
В воображении я часто рисовала картины возмездия: как колко отвечаю Бриджит на оскорбления, остроумно парирую очередную нелепую сплетню или надеваю ей на голову рюкзак, в очередной раз выброшенный в урну. Но ни на что из этого мне катастрофически не хватало смелости; казалось, это качество умерло вместе с надеждой на возвращение отца и поддержку мамы в трудную минуту. А возможно, я не была смелой с самого начала? Может быть, я была рождена для того, чтобы стать тенью, пылинкой, отзвуком в пустой комнате.
Единственный человек, который поддерживал меня, – брат Майки. Достигнув того возраста, когда он мог понимать, что с его сестрой произошло что-то нехорошее, он утешал меня. Говорил, что все образуется, забудется и что самое прекрасное, что есть на белом свете, – это моя улыбка, и он будет безмерно счастлив, если я прямо в эту минуту перестану плакать, подарю ему этот легкий изгиб уголков губ, и мы пойдем играть во двор или кататься на велосипедах. Так и происходило.
При воспоминании о Майки в душе защемила тоска, я старалась как могла спрятать эмоции в самый дальний ящик, ни за что их не выпускать, не давать надежде на его возвращение померкнуть. Я знала, что он справится, и не давала себе даже секунды в этом усомниться, раз за разом затыкая навязчивый голос в голове, который нашептывал: «Может, ты никогда больше его не увидишь?»
Я мотнула головой, отгоняя неприятные мысли. Что бы сейчас сказал Майки, если бы узнал, что я позволяю неуверенности, будто червю, заползать в мысли? Он бы велел отбросить их. Что бы он сказал, если бы я сообщила ему, что у меня спустя годы унижений и гонений появилась одна-единственная, чуть забрезжившая на горизонте возможность утереть Бриджит нос, разозлить ее, пусть и на несколько минут? Он бы посоветовал сделать это немедленно.
Я выпрямилась и преодолела последние ступеньки на пути к первому этажу. Так тому и быть, стоит хотя бы раз в жизни не потерять возможность пообщаться с парнем мечты, а между делом разозлить главную задиру, портившую мне жизнь с пятого класса.
По пути в столовую я прошла мимо большого зеркала и даже решила заглянуть в него, чтобы немного привести себя в порядок. На меня смотрела перепуганная девушка с большими, красными от недосыпа глазами, красными же щеками, которые предательски выдавали эмоции. Красная толстовка помялась, хотя я сомневалась, что это случилось только сегодня, страшно предположить, сколько она пролежала на полу в углу комнаты. Я потянула кофту за ворот и принюхалась, мне же еще рядом с Гарри сидеть, не хотелось подтверждать кличку вонючка, данную мне после того происшествия в раздевалке.
Я вздохнула, понимая, что внешний вид, за которым я не следила уже несколько лет, уж точно не улучшится, если я попытаюсь пригладить торчащие в разные стороны русые волосы и стряхнуть пылинки с черных джинсов. Ссутулившись, я побрела по узкому коридору к закрытым дверям столовой. Я подумала, что Гарри решил просто уйти домой