но прекрасно осознавали, что "помолвка" от принца ничем хорошим не была.
Гипсей поступал так же, как и ещё несколько детей со связанных с господином Эйе семей. Особенно старшие ребятишки, что уже более-менее понимали расклады сил при Дворе и старались сразу обозначить свою принадлежность к той или иной фракции. Веселиться продолжал только Омфис, исправно навещая подругу вечерами и пересказывая все события.
Впрочем, особо рассказывать было нечего – принц явно приуныл и тяготился обществом своего детского двора. Нефертити подозревала, что Царица в тот день говорила не только с ней, и вряд ли этот разговор был приятен для Аменхотепа. Но узнать не сам факт этой беседы, не её содержание, для девочки оставалось невозможным.
А когда Двор вместе с Фараоном вернулся в Фивы, то Нефертити стоило значительных усилий не поступить по примеру Беренмут и не броситься на шею господину Эйе. Тот, впрочем, тянуть не стал, быстро раскланялся со всеми и забрав воспитанницу отправился домой.
– Как прошёл первый самостоятельный опыт во дворе? – поинтересовался он по пути.
– Ужасно! – абсолютно честно ответила Нефертити, заставив Эйе напрячься. – Аменхотеп ужасный, противный и глупый принц! Хорошо, что он второй, с таким фараоном Египту будет очень плохо!
Эйе аж закашлялся.
– Так, Нефертити, меньше эмоций… Ты мне всё расскажешь дома, что там произошло, и чем Аменхотеп заслужил такие эпитеты. Но насчёт фараона, хм, – Эйе задумчиво поднял глаза к потолку своего паланкина, – если боги не изменят своего решения, то фараоном будет он.
– Но почему? Разве наследником является не Тутмос? Да, он слаб здоровьем, но всё же он прожил достаточно долго.
– Наследник, увы, проклят. Тутмос не так слаб здоровьем, как об этом принято говорить. Но, к сожалению, он слаб умом. Принцесса Ситамон, возможно, сможет стать такой же великой Царицей, как Тия, и править вместо мужа, но это только если сам Тутмос позволит ей это. А наследник уже проявляет свой непримиримый и упрямый характер. А потому…
Вельможа замолчал и Нефертити не решилась продолжить разговор. Королевская болезнь, так называли случаи "проклятых" детей. Служители говорили, что так действуют недоброжелатели Египта, а потому Фараону приходится тратить столько усилий на защиту своей семьи и сокрытию собственной крови. Поэтому многие неизвестные безродные во Дворе и воспринимались довольно спокойно.
Например, та же королева Тия так же, как сама Нефертити, считалась относительно безродной воспитанницей одного из вельмож, максимум бастардом одной из великих семей. Вот только Неф не была дурой. Если господин Эйе родной брат Царицы Тии и при этом кузен самого Фараона, то вывод напрашивался сам собой: ещё одна незаконнорожденная дочь. Не редкий случай, судя по всему.
Оставшийся путь прошёл в молчании, каждый думал о своём. Но стоило паланкину опуститься на камни поместья, как мысли выбило из головы диким радостным криком и объятьями от Беренмут:
– Сестрёнка!
Нефертити улыбнулась и крепко обняла