как тебя зовут? – осведомился инквизитор. Наверно, когда он так смотрел на ведьм, то они признавались во всем, что сделали и чего не сделали.
«Он понял! Он все понял! Разоблачена!» – заорал внутренний голос. Все внутри покрылось льдом от ужаса, и Хельге понадобилось все ее самообладание, чтобы не убежать. Куда угодно, лишь бы подальше от этого человека, который, кажется, заглядывал в самые дальние уголки ее души.
– Хельгин Равиш, – буркнула она.
Красномордый изучил письмо Хельги, протянул инквизитору; тот прочитал несколько строчек и спросил:
– И что, крепко пьет ваш священник?
На листе бумаги красовался красноречивый отпечаток стакана.
Хельга опустила голову и угрюмо ответила:
– Крепко.
– Ладно. – Инквизитор улыбнулся, и улыбка у него оказалась вполне располагающей. Невидимая рука, которая сжала все у Хельги внутри, ослабила хватку. – Лука, он пойдет на мой курс. Заселяй его на третий этаж, в ту каморку у лестницы.
Красномордый кивнул, он смотрел на инквизитора так, словно над ним ясное солнышко взошло.
В просторный холл общежития они вошли все вместе, но инквизитор больше ничего не сказал и даже не посмотрел в сторону Хельги, ушел куда-то по коридору.
Поднявшись вслед за Лукой на третий этаж, Хельга оказалась возле узенькой двери. Комнатушка за ней смогла вместить лишь койку и маленький стол.
– Вот, давай устраивайся, – сказал Лука. – Тут раньше ведра да метлы хранили, а теперь вот народ заселяют. Потом спустишься ко мне на второй этаж, подушку и одеяло дам. А завтра с утра – на занятия в главный корпус.
Мимо прошли двое крепких ребят, несли какие-то бумажные свертки. Посмотрели на Хельгу так, словно прикидывали, не отсыпать ли ей горячих в знак приветствия. Не отсыпали, поднялись на четвертый этаж, и Хельга услышала хохот.
Потом, переодевшись в сухое и получив у Луки подушку с одеялом, она пришла в комнату и подумала, что ей просто невероятно повезло. У нее приняли документы. Она будет жить в комнате одна, без соседей и без страха разоблачения. Ей повезло, и Хельга надеялась, что будет везти и дальше.
Первый учебный день начался тихо и спокойно. Ректор академии, такой старый, что, наверно, видел Всемирное потопление, тепло приветствовал новый набор, в котором было всего двенадцать человек со всех концов Аальхарна, пожелал им сил в освоении наук и будущей борьбе с ересью и отпустил в аудитории. Хельга вздохнула с облегчением: она боялась, что старик заведет шарманку часа на два, не меньше.
Пара в это день была всего одна. Введение в античную философию вел куратор курса, давешний знакомец Хельги, который так щедро выделил ей отдельную комнату в общежитии. Хельга уже знала, что его зовут Шани Торн, что родом он с севера, воспитывался в монастыре и успел прославиться цепким умом и непреклонностью в борьбе с ересью. И было в нем еще что-то – то, что заставляло Хельгу пристально, не отводя глаз, смотреть на него.
– Античная философия – это та скала, на которой