с большими сумками. Олеся несколько раз бросала свою и раздражённо говорила, что не успеем. Я настаивала: «Бежим!»
Когда подбежали к станции, объявили отправление поезда. Перед нами оказалась высокая платформа. Не знаю как, но мы закинули туда сумки и мгновенно залезли сами. Поезд начал движение, а проводницы нам махали: «Быстрей, быстрей!» Мы успели только к последнему вагону, на ходу запрыгнули вместе с поклажей.
Когда сели на свои места, я радовалась, как ребёнок, что всё закончилось так здорово. Олеся, напротив, долго не могла отойти от потрясения: что было бы, если бы мы не успели. Она, конечно, была более серьёзной в этом плане, авантюры и непредсказуемость не любила.
С этого времени мы с Лесей общались только письмами. Часть из них у меня осталась до сих пор. Очень длинные, подробные письма, где мы рассказываем о новых знакомствах, шутим над парнями, делимся планами и открытиями.
В Красноярске я подружилась с её подругой по вечерней школе Татьяной, и это тоже была ниточка, которая связывала меня с Олесей. Нам было интересно общаться, я много раз была в гостях у Тани. Близкий по духу человек, начитанная и красивая девушка. Несмотря на то что она с семьёй давно живёт в Москве, мы не теряем связь, можем долго разговаривать по телефону про всё на свете.
А Олеся вскоре написала, что познакомилась с состоятельным человеком, который хочет помочь ей в продвижении в шоу-бизнесе. Зовут его Геннадий, у него бизнес, связанный с торговлей лесом. Ирония судьбы, но именно это имя Леся очень не любила, мы в детстве много смеялись над ним. Ещё этот мужчина был намного старше подруги. Но эти детали я узнала потом, от матери Олеси.
Она серьёзно влюбилась первый раз в жизни. Мужчина снял для неё квартиру в центре, оплачивал уроки вокала. Они завели собаку и кота, Олеся очень любила животных. Геннадий стал первым и единственным мужчиной в её жизни. Он сделал ей предложение, она согласилась выйти за него замуж. К концу лета 1994 года должны были приехать в Красноярск сыграть свадьбу. Я готовилась к роли свидетельницы.
Восемнадцатого июня в полночь мне позвонили в дверь, я ещё не спала. Открыв её, увидела перепуганных родителей Леси и младшую сестру Анюту. «Олеся погибла в автокатастрофе!» – не могла поверить я своим ушам. Как?! За что?
У неё только всё стало налаживаться, начала записывать на студии свои песни, да скоро свадьба, наконец! Какая несправедливость! «Бог, ты почему забрал её так рано?! Она не родила детей, хотя очень их любила, не реализовала свою мечту – стать певицей», – сокрушалась я. Вспоминала Олесины слова: «Всё, что не делается, к лучшему», – и сопротивлялась им.
Я ревела всю ночь, потом ещё полгода приходила в себя. Это про неё я писала в истории «Смерть глазами ребёнка», когда она стала преследовать меня во сне. Бегала за мной, пугала. Знающие люди сказали, чтобы я перестала терзать её своими слезами и тоской. Я отпустила Олесю, и это правильно.
Подруга