учиться он дальше не поступил, едва окончив школу, он пошёл работать.
Когда умерла Марина Александровна, он остался один.
Семьёй он так и не обзавёлся, девушки сменялись бесконечной чередой вульгарно накрашенных девиц, крепко пьющих, курящих и отчаянно матерящихся, а из жилья у него была только эта комната, которая осталась ему после матери.
Теперь Саша, как и когда-то его отец, возвращаясь, домой после работы, выпивал бутылку и ложился спать до следующей смены.
Со временем он стал просыпать работу, его стали наказывать, лишая премий, и, в конце концов, выгнали из фабрики.
Теперь его жизнь превратилась в одно сплошное размытое пятно, в пучине которого влекущим маяком манило только одно-единственное желание – найти деньги на очередную бутылку.
Вновь начинающийся день в стенах старого общежития, которое населяли в основном рабочие и пьяницы, стал обретать очертания – за стенкой слышался громкий мат собирающихся на работу мужиков.
Где-то с другой стороны доносилась брань молодых людей и плач разбуженного ребёнка, а в дверь, за которой жил Саша, кто-то стал громко и настойчиво колотиться.
Едва открыв мутный взгляд остекленевших глаз от избытка алкоголя, Саша с трудом повернулся на кровати, и, не удержав равновесие, упал с неё на пол, произведя при этом сильный грохот.
– Санька, …, ты что там, …, делаешь, …? – смачно перемежая слова площадной бранью, выругались за стеной.
Он распахнул дверь, и увидел, что на пороге стоит его сосед Василий, огромный и невероятно грубый мужик ростом два метра, с широченными плечами и громадными кулачищами.
Саша побаивался его, поскольку знал, что тот разбирается с людьми по-простому, не въезжая в ситуацию, и лишь потом начинал выяснять, правильно ли он сделал, чуть не проломив череп собеседнику.
– Чего тебе? – спросил Саша, и, пытаясь удержать равновесие, он облокотился боком о косяк.
– Ты когда должок вернёшь, …? – сплюнув на пол, осведомился Василий.
– Когда… когда… – пробубнел Саша, не глядя на него, и кляня тот миг, когда он занял у жены Василия тысячу, – верну, не боись!
– Судя по твоей роже, не скоро! – оскалился Василий, тоже облокотившись о косяк, – работёнка для тебя есть!
– Какая? – еле выговорил Саша, не глядя на него.
– Ты красить умеешь? – деловито осведомился Василий, – вроде соседки говорили, что мать тебя в своё время заставила какие-то курсы маляров пройти! Ну, говори! – с угрозой произнёс он.
– Вроде, да, – неуверенно проговорил Саша, трясясь всем телом.
Постепенно его начинало мучить похмелье.
– А на стройке сможешь? – так же угрожающе спросил Василий, – ну, там очистить каменную кладку, внутри уж будут специально нанятые люди делом заниматься!
– Наверное, смогу, – пробубнел Саша, поднимая на него тусклые глаза, некогда красивые серо-голубого