земледельца. Коптильню на юге скрывал дворец – слуге не пристало маячить на виду, пока не потребуется чего-нибудь починить или вычистить. Восточная половина города, от Старых Ворот до Храма, здешним была бы знакома в основном по слухам, если бы не постоянная разноголосица торговцев, круглолицых девушек-уборщиц да кухонной челяди.
Зеленая Горка еще могла склониться перед дворцом и князем, но перед кем-то меньшим – ни в жизнь. Великие рода имели свои огороженные и охраняемые поместья – Рейос, Чаалат, а Саль, а Джименталь, Аббасан, но здесь держали владения еще и старые ханчийские Братства: Кловас, Дарис и Климиант-Сул. Эти Братства скрепляли не узы крови или свойства, но обет и обычай. Если спросить, то все они с жаром подтвердят свою преданность городским богам, при этом продолжая втихомолку отправлять собственные мистерии и загадочные ритуалы. На Зеленой Горке традиции тянулись глубже колодцев. Трегарро знал об этих особенностях еще до своего приезда в Китамар, но порой все равно бывал ими обескуражен.
В Братство он вступил двенадцатью годами ранее, еще не вылечившись после заклеймившего его пожара. Семь лет назад принял назначение в Китамар, и три года из них служил в качестве левой руки Андомаки Чаалат. Его возвели в сан и приобщили к великим таинствам. Он испил китамарской воды и вдохнул китамарского воздуха. Он проводил священнейшие обряды во внутреннем храме здешнего дома Братства. Он стал в этом городе местным – настолько, насколько в принципе это было возможно.
Это было в принципе невозможно.
Сейчас он сидел в гостиной, в покоях на территории Братства, в здании, которое повара и обслуга называли вторым гостевым домом, если рядом присутствовали официальные посвященные, и сараем, если нет. Забавная шутка, поскольку во всех других отношениях сарай являлся внушительным строением из резного камня и полированной древесины. Принижало его только то, что он стоял возле регулярного сада и главной палаты.
Время от времени Трегарро на цыпочках подходил к окну и выглядывал во двор. Андомака сидела в тени широкого полотнища, натянутого, чтобы оградить от солнца ее бледную кожу. Напротив нее сидела ее двоюродная сестра. Элейна а Саль была дочерью нового князя, следующей в порядке наследования, за которой шла сама Андомака. В настоящий момент девушка тихо плакала. Родственницы общались уже большую часть утра.
Но, похоже, встреча подходила к концу. Андомака встала и протянула юной девушке руки. Они обнялись, и Андомака что-то шепнула Элейне на ухо, прежде чем та шагнула назад. Трегарро отступил от окна. Находиться там, где княжна могла его заметить, – дурной подход. Чревато риском испортить эту выпестованную Андомакой минуту, ничего не выигрывая самому. Несмотря на это, приходилось сопротивляться тяге снова прильнуть к окну. Он бы не добился своего положения, уважая чужую уединенность.
Солнце в небе переместилось еще на пару делений, прежде чем Андомака явилась к нему. Со сложенными в насмешливую улыбку губами.
– Нежданно-негаданно, – сказала она, усаживаясь на обтянутый шелком диван.
Трегарро