выбора не оставалось – у Арины началась полноценная истерика…
Риш вообще никогда не плакала, не смотря на то, что не умела терпеть боль, была слабой и очень ранимой. Парень ее слез не наблюдал, если честно, лет уже так несколько… Но ведь подобное не могло длиться вечно, верно?
Тем более после такого – чудо, что она вообще еще как-то сдерживалась!
И, скорее всего, дело было даже не в физической боли, а в душевной. Девушка просто не хотела принимать случившееся, а главное, не желала отказываться от Алёхина… И при этом понимала, что по-другому поступить не может.
Чёрт!
Она ведь реально собиралась расстаться с Лександрычем!
До Шута только сейчас дошла столь простая истина. И ведь соседку уже не отговорить от этого решения, не переубедить, не успокоить, не запретить! Вот же жо…
– Лёш, пусти, – как только истерика стала потихоньку отступать, у Арины стали медленно, но верно закрываться глаза. На ее организм лекарства всегда действовали быстро и сильно, а после такой дозы и подавно. Неудивительно, что она захотела спать еще до того, как на ее глазах высохли слёзы!
– Сиди уже, – беззлобно хмыкнул Шут, ослабляя хватку, но только совсем чуть-чуть, чтобы ей было легче дышать. Он понимал – отпусти он сейчас девушку, позволь ей подняться, как она тут же без сил грохнется на пол.
Отходняк – вещь всегда неприятная, но что теперь поделать? Да, Лёха терпеть не мог женские слезы, а Ришкины он ненавидел вдвойне. Но если в первом случае они его просто раздражали, то во втором он всегда просто и незатейливо хотел грохнуть обидчика своей горячо любимой сестренки. Все знали, что Чернов впадал в состояние ярости, увидев хоть одну слезинку в ее огромных синих глазах, и что остановить его было почти невозможно. Вольным и невольным обидчикам всегда приходилось туго…
До сегодняшнего дня. И, как ни крути, он внезапно оказался в полной и почти беспросветной заднице!
– Прости меня, – тихо, едва слышно шепнула Арина, чьи глаза уже закрылись совершенно, даже не пытаясь сопротивляться сну, а ее тело безвольно обмякло в глубине одеяла. И всё равно, даже находясь в таком состоянии, она осталась верна себе и вздумала извиняться, помня о том, насколько парень ненавидит ее такую.
Слабую. Расклеенную. Беззащитную…
И что сам в такие моменты ощущает себя абсолютно беспомощным.
Вот что делать с этой невозможной соседкой, а?
Когда она уже начнет думать о себе, а не о других?!
– Спи, Риш, – парень коснулся губами ее лба самым обычным, братским поцелуем. И, заметив, что девушка всё-таки вырубилась, подавив вздох, аккуратно прижал ее к себе, машинально укачивая, как делал это всегда, когда она плакала, начиная я самого детства. И от такой привычки отказываться как-то не собирался, только вздохнул негромко. – Спи. А я пока подумаю, что же мне с тобою делать…
Оставлять всё, как есть, нельзя. Но что же конкретно предпринять?
Лександрычу не скажешь, иначе Ришка его не то, что съест со всеми потрохами… А просто и незатейливо