Однако и время было уже к отбою, и разговор их проходил тет-а-тет. Беккет тогда не придумал ничего лучше, чем сказать:
– Эх, Брод, не знаешь ты на что способны некоторые нечистые на руку капитаны… Просто поверь мне – яблоко от яблони… Не спрашивай, как и почему, но если капитан с явным нарушением Конвенции или правил пролета темнит и валяет дурака – так и знай, что его корабельный ИИ ничем не лучше.
– Простите, сэр, но в это трудно поверить – все еще возмущался курсант.
Беккет положил руку на плечо Брода и строго посмотрел в глаза. Он собрал в одну точку весь свой накопленный опыт, всю боль за погибших на заданиях товарищей, за исчезнувших в прошлом друзей и проговорил медленно, тихо и, как-то очень по-отцовски, будто Брод был его 7-м сыном:
– Просто прими как факт и запомни, сынок! … Чтобы не случилось, не полагайся на ИИ мерзавца, не важно капитан он или какой другой профессии… Иначе рано или поздно пополнишь статистику… В космосе полно мерзостей, о которых тебе лучше не знать до времени, чтоб набраться опыта и схватиться серьёзно, когда оно придет!
Ту последнюю фразу Беккет помнил в точности. Хотел бы он узнать у Брода, что именно произошло с ним в том злополучном «Ковчеге», и помогло ли ему напутствие.
Затор тем временем рассосался сам собой, и шаттл Беккета достиг нужного дока с небольшим опозданием. Сын его ожидал в кафе. Они пожали руки и обнялись.
– Ал, я не лечу с тобой. Появилось еще одно незавершенное дело. С главного управления подкинули.
– Что-то важное? Что маме передать по прилету? Она ведь нас обоих ждет, па.
Беккет потер шею, как от усталости.
– Ничего не говори. Я оставлю ей сообщение.
Они снова обнялись. «Странно как-то. Второй раз уже обнимаюсь с сыном, будто собрался куда-то надолго… Я ж вернусь меньше, чем через 3 цикла обратно. Уже через 5 дней увидимся дома». Беккет улыбнулся. Отчего-то в глазах его сына Алана его собственная улыбка отразилась с некой мимолетной тревогой. Беккету даже показалось, что из-за усталости наверное, он как-то уж слишком грустно улыбается. Беккет попробовал снова, но лицо Алана не изменилось, все так же отражая некую тревогу. Они просидели так в зале ожидания, то разговаривая, то молча, пока не объявили посадку на экспресс до Гватории. Беккет напоследок снова обнял своего сына и снова поймал себя на мысли, что как-то уже слишком серьёзно с ним прощается. Он отбросил эти суеверные глупости и, проводив сына взглядом до посадочного коридора, вернулся к своему шаттлу, который покорно ждал его на парковочной линии для ожидающего транспорта. Беккет не успел разместиться внутри, как поймал входящий на обруч. Сообщение было от некой Эйлы Борк-Валиот, командира отряда «Вихрь», и касалось предписания относительно Брода. Беккет пробежался по содержимому в уме, но нашел его весьма странным. Написавшая требовала чуть ли не в ультимативной форме вернуть предписание ей, как изначально назначенной забрать Брода после коррекции. На какое-то мгновение Беккет решил было так