и прибавил ходу. Интересно, думал он, Киалан тоже считает его грязным никчемным бездомным южанином? Должно быть, графский сын видел в нем парня с густыми волосами, тощего, со слишком широкими при такой худобе плечами и ногами как спички. Хорошо еще он не видел лица Митта – лица беспризорника, который все еще выглядел голодным, даже после десяти месяцев отличной абератской кормежки. Киалан вряд ли расстроится, что знакомство не состоялось, решил Митт.
Он распахнул первую попавшуюся дверь, промчался через бесчисленные комнаты и коридоры и в конце концов снова выбрался наружу с противоположной стороны замка, рядом с длинным сараем на высоком скалистом берегу над гаванью. Идеальное место для одиноких размышлений! Слуги в замке сбивались с ног, чтобы устроить свиту Керила и подготовить праздничный пир Вершины лета. А ему придется пропустить этот пир. В свое время Хильди сказала, что, когда тебе больно, придаешь значение всякой ерунде, а о том, что на самом деле важно, не задумываешься. Как же она была права!
Митт приоткрыл дверь сарая – совсем чуть-чуть, чтобы можно было протиснуться. Конечно же, никого! Он набрал полную грудь воздуха, пахнувшего углем, рыбьим жиром и влажным металлом. Смесь запахов мало чем отличалась от воздуха его родного побережья Холанда. «Может быть, лучше было там и оставаться, ведь ничего хорошего побег не принес!» Митт с тоской посмотрел на уходившие по полу в темноту железные рельсы. В лужицах между ними тускло блестели масляные разводы.
Он чувствовал себя в западне. Со всех сторон окружили загонщики: сплели свой заговор, а он ни о чем и не подозревал, пока ему нынче вечером не раскрыли глаза. Все твердили, что графиня относится к нему чуть ли не как к родному сыну. К этим заверениям Митт относился довольно скептически, но все равно считал, что это просто-напросто обычное радушие, с которым на Севере встречают беженцев с Юга.
– Каким же болваном я был! – вслух пробормотал он.
Митт медленно шел вдоль рельсов, мимо выстроившихся на них огромных механизмов. «Алковы железки» – так их называли. Большинство горожан считали их самой интересной диковиной в Аберате. Митт провел пальцем по грузовой лебедке, затем по паровому плугу и еще по какой-то штуковине, которая, как надеялся Алк, когда-нибудь будет двигать корабль. Все эти машины пока что работали очень ненадежно, но неутомимый изобретатель продолжал свои опыты. Алк был мужем графини. И выбор графини был из того немногого, что Митту в ней нравилось. Вместо того чтобы выйти за сына лорда или другого аристократа, что еще прибавило бы ей влиятельности, она предпочла своего законоведа. Много лет назад Алк оставил это ремесло и взялся изобретать всякие механизмы. Митт осторожно потрогал влажные маслянистые головки болтов новой машины и содрогнулся, представив, как всаживает нож в тело молодой женщины. Даже если бы она смеялась над ним или была похожа на Дорет или Аллу, даже если бы в ее глазах светилось безумие… Нет! Но что будет с Йиненом, если он не сделает этого? Эта западня обратила его к той потаенной части души, от которой, казалось,