Одна из девушек игриво хихикнула.
– А ты что, стал знатоком заветов?
– Хватит, от ваших споров сбежать хочется, – в тоне слышался и каприз, и скука одновременно. Выглянув, Рейн увидел, что говорит Эль.
– Ой, а ты что же, опять продолжить свою песню, что мы все одинаковые? – ей ответил женский голос, который картавил.
Рейн сделал для себя первую отметку: между Эль и ровесниками-церковниками действительно не сложилось дружбы. Если она не поддерживала давние споры с инквизиторами, это было, по крайней мере, интересно. И на руку ему – может быть, если поддержать ее или, наоборот, поспорить, чтобы она начала доказывать…
– Конечно, – девушка ответила с легким смешком. – Все мы одинаково… – Она замолчала. Хорошие, плохие, грешные – одинаково что?
– Как это одинаковые? – рассмеялся рыжий инквизитор. – Мы все разные, и в этом наша сила. Инквизиторов называют жесточайшими из ублюдков. Торговцев – жадными обманщиками. Ученых – бессердечными тварями. Судей – продажными шлюхами. Гвардейцев – пьяницами и развратниками. Церковников – лицемерами и тиранами. Вон же сколько различий!
– Заткнись, Миран, – подал голос служитель в строгой черно-белой форме. – Это не смешно.
Звякнули бутылки. Картавая опять подала голос.
– Ты что, считаешь отца лицемером и тираном? Не будешь спорить?
Видимо, пререкания между ней и Эль были делом привычным. Рейн вспомнил Дерита, и это, отозвавшись глухой болью в кулаках, потянул за собой цепочку воспоминаний: упавший Оксандр, мальчик на коленях перед Черным домом, плети и боль, одиночество…
– Спорить – от демона, – голос дочери Нола не подразумевал сомнений, но практик уже был готов поставить, что это только отговорка.
– Именем Яра прошу, хватит! – воскликнула третья девушка. – Хотя бы сейчас не спорьте. И нам лучше пойти в зал. Становится холодно.
– Тогда скажи это прямо: ты считаешь инквизиторов и церковников равными друг другу? – Униматься картавая не хотела, и воспоминания о детстве стали еще сильнее.
– Мы все равны. Но кого-то считают равнее других, это верно.
Второй церковник, который все время сидел со скрещенными руками и постным лицом, хмыкнул:
– Что, и практики?
Рыжий инквизитор засмеялся:
– Так бы даже я не сказал.
Кулаки зачесались. Аст бросил на Рейна предостерегающий взгляд, но тот не собирался покидать укрытия: по-настоящему его сейчас волновали слова только одного человека.
– А они относятся к инквизиции? Отец говорил, что это наемники, которые выполняют грязные поручения.
Церковник в форме поправил Эль с видом знатока:
– Относятся. Их действительно набирают для грязных поручений, но они приносят присягу. Я видел статистику: семьдесят процентов умирают во время выполнения заданий. Но выжившие могут стать старшими инквизиторами.
– Миран, а ты ведь тоже из практиков, верно? – ехидным тоном постнолицый