отметила полноту его губ, четко прорисованную природой галочку, обрамленную черной растительностью. Даже отметила черные кудрявые локоны, спрятанные под куфией1.
Я не сразу опустила взгляд к дрожащим пальцам, но почувствовала, как мужчина рассматривал меня. Мои глаза, мои губы, которые я покусывала, дабы не выдать волнение перед сильной мужской энергетикой, поглощающей без остатка.
Лучше бы я осталась в комнате и не услышала роковые слова, сказанные низким, глубоким голосом.
Слова, решившие мою судьбу…
– Я женюсь на вашей дочери.
– Шейх Карим, мы можем обговорить размер выкупа за Хайю, а также…
– Я женюсь на ней.
Он не отрывал от меня магический взгляд, а я не могла шелохнуться и услышать, что творилось за моей спиной. Я бы не разглядела удивление отца, гнев мачехи, шок сестры, которая наверняка пострадала вместе с несчастными финиками и моей ногой.
Я вновь взглянула в золотистые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, и поняла, что именно с них началась моя бездна, мой персональный вход в ад, мое испытание, посланное Аллахом.
Глава 3
– Я велела тебе сидеть в комнате. Зачем ты вышла?
– Хайя… она просила поддержать.
– Поддержала? Видишь, что ты натворила! Ты разрушила брак своей сестры! Они больше никогда не поженятся! А твою сестру никогда не возьмут замуж из-за твоей выходки.
Я промолчала. Но не потому, что мне нечего было ответить мачехе. Обезболивающее, которое прописал доктор, заглушило не только неприятные ощущения в ноге, но и мои эмоции. Обычное растяжение, ничего нового. Ничего, кроме позора, нависшего над нашим домом.
Я ощущала себя овощем, который мог лишь кивать. Язык заплетался. Я едва отбилась от нападок Назиры, а она пользовалась моим положением. Нависала сверху, пренебрежительно оглядывала травму, словно на правой ноге не было повязки. Язвила, пока папа не слышал.
Если бы мама была со мной, она бы не позволила греху случиться. Она бы восстановила справедливость и напомнила бы о важных словах, прописанных в Коране.
Но мне было плевать на мачеху, меня интересовало состояние Хайи. Вот перед кем нужно объясняться и из-за кого сердце рвалось на части. Сестренка стояла в углу комнаты спиной ко мне. Ни разу не повернулась, не взглянула, не обратила никакого внимания. Но даже через свою слабость я слышала, как она иногда всхлипывала, но пыталась сдержать слезы, протирая глаза рукавом абайи.
– Я поговорю с отцом, он не позволит тебе вернуться в университет.
Что? Как?
– Он обещал, что я окончу…
– Ты окончишь его, если позволит отец.
Снова не успела сообразить, что имела в виду Назира. Она вышла из комнаты, хлопнув дверью. И я осталась наедине с Хайей. Только сейчас она осмелилась повернуться ко мне и показать свое раскрасневшееся от слез лицо.
– Ами, как ты могла? – выкрикнула Хайя. – Это был мой шейх! Карим Аль-Дин-Абдул – мой жених! Зачем ты отбила его у меня?
– Ты же знаешь,