спустился по лестнице на деревянных ногах.
Все. Теперь все.
Незачем жить иллюзией и мечтать о несбыточном.
Все это ему не нужно. Только больнее потом падать с небес надежды на камни реальности.
Разбиваться о них вдребезги в очередной уже раз. Словно и первых не хватило!
У Алены с ее человечишкой сын. Они прожили вместе, видимо, не один десяток лет. Они друг друга любят.
А Феликс… Это так, интересное приключение. Забавное и неожиданное. Ничего больше. Не нужно обольщаться и кормить нутро ложными фантазиями.
Феликс уходил из дома Алены так, словно ему крылья подрезали. И еще, до кучи, подсекли сухожилия. Чтобы уже совсем еле плелся.
Сел в машину и поехал домой. Уже зная, куда отправится завтрашним утром.
И куда больше никогда не придет.
Три недели пронеслись словно один день.
Я постоянно получала сообщения от мужа – то в вотсап, а то по смс. И уже просто устала его блокировать. Влад упорно покупал новые симки, снова и снова приглашал на разговор в ресторан.
То скатывался на возмущение и почти хамство в стиле: «Ты последняя стерва, если не хочешь встретиться со мной. Мужчиной, с которым прожила больше десяти лет. Отцом твоего ребенка, между прочим!».
То буквально стелился передо мной в духе: «Аленушка. Я все понимаю. Ты обижена, ты оскорблена и расстроена. А тут еще мама подлила масла в огонь. Но давай встретимся и поговорим. Я прошу тебя».
То в его словах звучала обида: «Я столько лет был тебе верен! Содержал семью, терпел твои придирки! А ты вычеркнула меня из жизни за одну ошибку!»
То в нем говорила уязвленная гордость: «Да, в конце концов! Сколько можно тебя просить? Ты, что, хочешь, чтобы я ползал на коленях и умолял?»
А иной раз я прямо слышала в его посланиях слова Нины Федоровны: «Ты никогда не любила меня. Это ясно. Ты даже называла меня по фамилии! И ребенка ты не любила! Потому что ему нужен отец! Неужели не понимаешь?»
Игнорирование Влада стало для меня чем-то вроде спорта. Ежедневной прокачки нервов и силы воли.
Руки так и чесались ответить ему что-то и весьма невежливо.
Но я решила, что даже возмущенный, грубый ответ будет воспринят, как шаг с моей стороны к диалогу, и усилия Влада утроятся.
Поэтому хранила молчание.
А вот от Феликса не пришло ни строчки.
Тем утром, зарядив телефон, я написала верберу «Все более-менее. Все живы, здоровы. И это главное».
В ответ прилетело: «Я очень рад. Надеюсь, все так и останется». И все, больше ни слова.
Я каждый день набирала ему послание, и каждый день его стирала.
«Ты где? Как дела? Почему не пишешь?»
«Феликс, ты в порядке?»
«Феликс, ты вроде собирался со мной встретиться?»
И все в таком же духе.
Я читала свое сообщение, категорично называла его глупым, неуместным и удаляла.
Раз он сам не хочет со мной связаться, то и я не буду его беспокоить. Отрезала – так отрезала.
Однако время от времени в груди ныло при мысли о