испепеляющий взгляд желтых глаз.
– О, да я как-то специально никогда не занималась. Просто люблю бегать. Когда есть возможность.
Ещё один долгий пробирающий до костей взгляд, и кентанец направил свое кресло в сторону выхода.
Одежда не высохла. Не знаю, на что я надеялась. Быстро сложив влажные вещи в сумку, я осталась ждать принимающего душ кентанца. Полотенца, как всегда, были аккуратно сложены в стопку на полке в шкафу. Я взяла одно и, положив рядом с собой на скамью, села, прислонившись спиной к тёплой перегородке.
…Раз, два, три…
Привычка считать до…, а просто считать до скольких придётся – этому научил меня психотерапевт на одной из немногочисленных консультаций, которые я посещала после того, как пришла в себя в белой больничной палате, после четырёх месяцев комы.
…Сто девяносто пять…
Дверь душа отъехала в сторону, выпуская клубы пара и мокрого кентанца. Я встала и накинула на свежевымывшегося иноземца махровое полотенце. Промокнула грудь и плечи, затем бугрящийся кубиками пресса живот, ноги. Встала. Обогнула застывшего мужчину и проделала тоже самое с его задней частью. Спина. Ноги.
Взгляд помимо моей воли задержался на той части мужчины, которая была скрыта тёмными плавками.
…Упругая, наверное…
Все-таки три года без мужика – это в каком-то смысле испытание для женщины. Я, не сдержавшись, тяжко выдохнула. Кентанец обернулся к застывшей мне, и наши глаза встретились.
– Что? – вопросил «кошак».
– Что? – включив режим «я – пень», переспросила я.
– Ты вздохнула. – прищурившись, не желая сдаваться, уточнил он.
– Я? – недоуменно округлила честные глазища я.
Теперь пришла очередь кентанца выдохнуть.
До самого дома мой работодатель молчал, а я тащила тяжеленую сумку и напрочь забыла о всех мужских попах и о его, в частности. Только бы дотащить. И остаться в живых…
А после, конечно же, мои сто пятьдесят доунов. Прилив необузданной радости от наличия такого количества денег в моих руках. Моя слишком доброжелательная улыбка. Настороженный взгляд песочных глаз белобрысого «кошака».
Моя неуклюжая попытка прийти в себя в лифте. Затем холл здания, высокие ступени, резные массивные двери, яркие витражи.
Прохладный вечерний воздух, окруживший мое разгоряченное тело. Сумерки приближающейся ночи.
Мой забег до стадиона. Было непривычно возвращаться туда одной. Но проблем с пропуском не возникло. Двери одобрительно запищали, пропуская меня внутрь этого грандиозного строения.
Внутри по-вечернему горел приглушенный свет. Бродили редкие припозднившееся посетители. Я неуверенно подошла к двери кабинета начальника охраны и постучала.
Дверь моментально распахнулась, и мне навстречу вылетел сияющий гебронец.
– Матильда Свон! – провозгласил желтеющий до легкого свечения иноземец.
– Иль. – поправила я, не желая