с едой. А Костик, положив руку под голову, прислушивался к бурчанию в пустом животе, обычно он забирал с собой вечернее печенье и тихонько грыз его после отбоя, чтобы лучше засыпалось и думалось. Сегодня приходилось размышлять на пустой желудок.
За стеной, стуча каблуками, ходила Елизавета Андреевна, иногда она замирала и становилось тихо. Костику представлялось, как она стоит у окна и задумчиво вглядывается в темноту. Может тоже переживает по поводу проблем с питанием, а может придумывает очередную тему сочинения, позаковыристее, чтобы никто из учеников не смог объяснить, почему главный герой не носил зимой подштанников, и что этим хотел сказать автор.
Вообще Елизавета Андреевна была неплохим учителем. Объясняла толково, двоек просто так не ставила и давала переписать особенно безграмотную работу. Но орала почём зря. Так могла гаркнуть на уроке, что вздрагивали учителя в соседних кабинетах. Ну и воспитателем она была таким же, горластым. Елизавета не плодила фаворитов, ни искала аутсайдеров, одним словом: таскала за уши всех одинаково. В общем, пятым, шестым и седьмым классам с ней не очень повезло. Сменяла Елизавету химичка Стелла Артуровна. Учителем она была средненьким, предмет свой любила, но объясняла так пространно и муторно, что мальчишки на задних партах иногда засыпали. Зато она терпеть не могла ора и криков, считала это совершенно непедагогичным и даже к отъявленным хулиганам старалась найти подход. На этой почве у Елизаветы со Стеллой часто возникали конфликты и в вопросах педагогики, и в воспитании. И особенно в воспитании, потому что химичка во время своих дежурств разрешала мальчишкам побалагурить от души после ужина, в пределах разумного, разумеется, чего Елизавета категорически не поддерживала.
У младших и старших была совершенно другая история. С малышами возились две молоденькие девочки, только недавно закончившие педагогический ВУЗ. Они дежурили по очереди, играли с ребятами, устраивали конкурсы со всякими призами и успокаивали тех, кто скучал ночами по родителям. За старшими, десятыми и одиннадцатыми, приглядывала старенькая сухонькая Лидия Захаровна, добрейшей души бабулька. Над ней сами старшеклассники взяли шефство и не позволяли никому её обижать, а она приносила им твёрдые «стеклянные» сушки с маком и устраивала вечерние чаепития. Лидия Захаровна жила в интернате и категорически отвергала необходимость её подменять. Поэтому лишь иногда, по причине плохого самочувствия старушки, к ребятам приходил учитель истории.
Повезло и восьмым с девятыми, за ними присматривали музыкант Семён Аркадьевич и учитель рисования Римос Бенедиктович. Один шумный и весёлый, другой молчаливый и задумчивый. Они частенько дежурили вместе и после отбоя любили играть в шахматы, к ребятам без серьёзных причин не заглядывали, нотаций не читали и не орали.
Поразмышляв о воспитателях, Костик попытался представить, как наверно здорово уходить из интерната домой на каникулы. Сейчас в его памяти существовали лишь больничная палата и территория интерната, он не помнил ни секторов Кольцовска, ни собственного